- Деревянко, ты в наряде, или где?
Спишь на посту? Знаешь, чем такой сон может закончиться? – напомнив
ему и афганские истории с вырезанными казармами и полностью
уничтоженный во время событий горячего лета пятьдесят третьего в
ГДР диверсантами советский госпиталь, расположенный от казарм полка
всего в трех километрах, старший лейтенант неожиданно вспомнил о
пропущенном ужине. – Смотри, увижу еще раз – получишь по полной…
Понял? - Дождавшись ответа оправдывающегося изо всех сил Деревянко,
Николай, на ходу отвечая на приветствия вернувшихся с ужина бойцов,
вышел из казармы на улицу.
Стоял неплохой осенний вечер, теплый,
словно лето еще не собиралось сдавать свои позиции ни зиме, ни
наступившей по календарю поздней осени. Пройдя по вымощенным
брусчаткой еще при Гитлере (а может раньше, однако по слухам, ее
укладывали советские военнопленные) улице между казармами, мимо
штаба, за здание склада, Николай вышел через малоприметную
калиточку в заборе прямо к недавно построенному панельному
ДОСу[4], где ему, несмотря на холостяцкое
положение, выделили комнату в двухкомнатной квартире. В соседней
комнате жил еще один старший лейтенант - связист, но его не было
уже полмесяца – уехал в командировку, в Союз, сдавать в ремонт
технику.
Поэтому ужинать Николаю пришлось в
одиночестве, под сопровождение телевизора. Начало программы время
он пропустил, готовя стол, а вот международный раздел прослушал
довольно внимательно. Новости звучали тревожно. Военный переворот
на Гренаде и возможность вмешательства США, очередная вылазка
«контрас» в Никарагуа, нелепая «шутка» Рейгана, заявившего при
включенных микрофонах о приказе начать атомную войну через пять
минут…
Сообщение ТАСС по поводу очередной
выходки американского президента прозвучало резко и отнюдь не
улучшило настроения Берга:
«ТАСС уполномочен заявить, что в
Советском Союзе с осуждением относятся к беспрецедентно враждебному
выпаду президента США. Подобное поведение несовместимо с высокой
ответственностью, которую несут руководители государств, прежде
всего обладающих ядерным оружием, за судьбы собственных народов, за
судьбы человечества».
«Новый Секретарь – это не Брежнев. Он
такие шуточки без ответа не оставит. «Империя зла», теперь вот этот
«приказ». А еще ракеты в Европе…, - собираясь на вечернюю прогулку,
размышлял Николай. – Но тогда выходит, что война может разразиться
в любой момент… Хорошо, что я холостяк – мелькнула неожиданно
выскочившая из подкорки мысль, и он переключился на воспоминания о
своей первой и на сегодня последней неудачной любви. Света,
«красавица, комсомолка, спортсменка», с которой он познакомился
сразу после поступления в училище и встречался все время учебы.
Резко охладевшая к нему, как только узнала, что новоиспеченный
лейтенант распределен в Среднюю Азию. - Теперь она наверняка
пожалела бы о своем решении – усмехнулся лейтенант, - Группа
Советских Войск в Германии куда перспективней поселка Ново-Ахмирово
в Казахстане».