- Господи, прекрати! - взмолилась Ася. - Иначе я тебя не то что уважать не смогу, а вообще начну презирать! Избавь меня от подробностей вашей сексуальной жизни, даже если она была не слишком-то радужной.
Непрошенным гостем мелькнуло воспоминание трёхлетней давности - Ася роется в секретере и обнаруживает там пачку презервативов... похоже, не слишком-то востребованную. Её замутило.
Отец послушно заткнулся и погрузил вилку в горку макарон. Ася же почувствовала, что у неё совершенно пропал аппетит. Она встала из-за стола, подошла к мойке и пустила струю воды в пустую кастрюлю. Губы её подрагивали. Ася была готова заплакать. Боже мой, она и забыла, когда плакала в последний раз. Да и плакала ли? Разве только в младенчестве. Железная леди. Непробиваемая стерва. Высокомерная самовлюблённая особа... Её можно было представить в каком угодно амплуа, но только не размазывающей сопли со слезами по лицу.
Ужасно хотелось поделиться хоть с кем-то, выплеснуть из себя эту гадость, избавиться от комка тупой боли, который плотно засел в груди. Рассказать кому-нибудь из подруг, Рите или Нельке? Но они прекрасно знали, когда она возвращается в город - Ася в своих письмах сообщила обеим точную дату. И, тем не менее, за весь день ни одна не прибежала к ней в гости, как это было бы раньше, ни одна не позвонила по телефону. Значит, не так уж и соскучились. Значит, не так уж она им и дорога... Откуда же Асе было знать, что Нелька ещё на даче, а Рите в связи с кончиной дедушки сейчас как-то не до визитов.
Стало совсем жалко себя - такую одинокую и покинутую, и у Аси защипало в носу. Она крепко зажмурилась и сделала глубокий вдох. "Не раскисать! - приказала она себе. - Ни в коем случае не превращаться в ноющую развалину!"Для того, чтобы вновь обрести уверенность в себе и ощутить почву под ногами, требовалась разрядка. Ей сделали больно - значит, надо сделать больно в ответ. Нет, не отцу... он и так наказан, вон сидит - места себе не находит, давится этими проклятыи макаронами, переживает... Нет-нет, добивать такого противника было бы слишком жалкой победой.
И, домыв посуду, Ася решительно направилась к телефону, чтобы сделать, наконец то, о чём давно мечтала. Она набрала номер Димки.
Мама ни о чём не догадалась. Хотя - видит бог - отец был преотвратным актёром и ужасно переигрывал в роли соскучившегося мужа, нежно любящего свою жену. Ася старалась не смотреть на их счастливые объятия, поцелуи и заговорщические перешёптывания. Всё это казалось ей страшно пошлым, вульгарным и фальшивым. Даже мама, которой, вроде бы, незачем было притворяться, не пользовалась больше у дочери доверием. Натужная семейная идиллия - точнее, её видимость - провоцировала у Аси натуральную тошноту.