— Представьте себе, я был там. Романов. Романов Витольд Осипович.
— Витольд Осипович, вы в состоянии прямо сейчас ответить на несколько вопросов?
— А зачем, по-вашему, я все еще здесь?! — раздраженно возмутился Романов. — Жду вот, что хоть кто-нибудь поинтересуется, как все произошло! А никому как будто и дела нет!
— Мне есть, — обнадежил Турецкий, подтащив стул, и, усаживаясь напротив сознательного свидетеля, добавил: — Я вот как раз и интересуюсь, что же все-таки произошло?
Романов придирчиво оглядел «важняка» и, очевидно, нашел его вполне пригодным для роли благодарного слушателя. Он театрально закатил глаза и с надрывным пафосом произнес:
— Это я! Да, именно я! Открыл тот самый портсигар. — Последовала продолжительная пауза. Но, не дождавшись от Турецкого ни аплодисментов, ни сочувственных вздохов, Романов продолжил уже без надрыва: — Степан стоял в двух шагах от стола. Если бы он сидел в кресле, от него мало бы что осталось. Нелепость! — Он снова сорвался на крик: — Я чуть не убил его, и я же его спас! Это судьба, господин следователь, это судьба, и не иначе. А вы верите в предначертанность существования?
— Значит, бомба была в портсигаре? — проигнорировал проблемный вопрос Турецкий. — В обыкновенном портсигаре?
— Да… то есть нет. Портсигар не совсем стандартного типа. А такой вот небольшой ящичек из черного дерева с серебряной инкрустацией. Портсигар всегда стоял на столе…
— И когда вы его открыли, произошел взрыв.
— Именно. — Романов едва заметно шевельнул пальцами. Телохранитель, как вышколенный слуга, тут же метнулся — подал стакан воды и снова застыл за спиной патрона.
— Вы давно знакомы с Чеботаревым? — спросил Турецкий.
— Двадцать лет — это, по-вашему, давно?
— Бизнес или личная дружба? — Турецкий снова не счел нужным обращать внимание на риторические вопросы.
— И то, и другое.
— Ваша сегодняшняя встреча была запланирована заранее?
— Нет, Степан позвонил мне утром и попросил заехать к нему в офис, сказал, что нужно что-то обсудить.
— И?
— Он попросил, я приехал. Мы встретились на стоянке — подъехали одновременно, поднялись в его кабинет…
— В котором часу?
— Около десяти утра, — фыркнул Романов, недовольный тем, что его перебили.
— А точнее не помните?
— Точнее не помню!
— Продолжайте, пожалуйста, — попросил Турецкий.
Романов соблаговолил продолжить: