– Что происходит? – склонилась Лиана, пытаясь заглянуть старушке в глаза. Убрав ото рта дрожащие ладони, та слабо выдохнула, указывая на тёмную штору, скрывавшую спаленку внука.
– Там… – едва вырвалось, и, всхлипнув, несчастная осела прямо в объятия цыганки. Уложив испуганную старушку на свою постель, девушка строго-настрого запретила ей покидать отведенную ей светёлку и двинулась в печной угол деревенской избы, служивший хозяевам кухонькой. Там она насыпала на чистую тряпицу горсть белой соли и принялась нашептывать:
«Соль-соляник, от любого горя охранник, послушай меня, от порчи храня. От ненависти и беды огради и отведи! Не человек в соли, а соль в человеке, отнята тем будь сила недруга навеки. Завяжу в мешок всякий вражий грешок против меня, против дома сего, против хозяев радушных, против раба Божьего Андрея, злое отдарю, назад не возьму. Истинно! Аминь!»
Завязала Велиана узелок и, осенив себя крестным знамением, вздохнув, повернулась к занавешенной комнате. Чуть постояв и набиравшись решимости, она резко одёрнула занавесь и смело шагнула вперёд, так и оцепенев на пороге. Повсюду была вода, зелёная бахрома болотной травы густо тянулась по стенам живыми узорами. С потолка обильно тянулась затхлая жижа звонко издавая то самое «Кап-Кап…». Светящийся ядовитой зеленью комковатый туман ворочался чудным зверем, разбухая и пульсируя, наполняя пространство эманациями страсти. Кривясь от отвращения, цыганка протискивалась туда, где на скомканных влажных простынях весь день метался в горячем бреду околдованный юноша. Но что это? Разведя склизкую бахрому, девушка будто бы вынырнула из болота у самой постели. А там, на сияющим призрачным светом широком ложе, в обрамлении розовых лотосов сплелись в первобытный клубок страсти два обнажённых тела.
– Боже! – вырвалось у Лианы. Движения тел замерли, и через мгновение перед цыганкой стояла молодая девица. Золотые локоны блестящим шёлковым каскадом струились по обнажённому телу, ниспадая до самых пят, заворачивая тоненькую фигурку в причудливый кокон. Розовые соски дерзко торчали возбуждёнными горошинами, точёная талия, широкие бёдра и стройные ножки блестели любовными соками, притягивали взор, жаждали поцелуев. Девчонка была воистину потрясающа. Смешливая искорка сияла в зелёных, как весенняя травка, глазах, а пухлые рубиновые губки кривила улыбка.