— Нам отлично известно кто вы, мадам
Дюбуа, и кто ваш муж. У нас приказ, извольте подчиниться.
Он помахал в воздухе бумажкой, но в
руки ее дать и не подумал. Только велел безотлагательным тоном:
— Собирайтесь немедля, можете взять с
собою два чемодана. Да сами оденьтесь потеплее: прохладное в этом
году выдалось лето, а дорога нам предстоит неблизкая.
Сказать, что испугалась – это ничего
не сказать. Мне казалось, сердце сейчас выскочит из груди! Тем
удивительнее, почему мой голос звучал неожиданно твердо:
— Вы не имеете права нас трогать! Мы
французские поданные. Сомневаюсь, что ваше начальство, кем бы оно
ни было, хочет проблем с Парижем!
И, теряя всякую надежду, ахнула,
когда один из незнакомцев – низенький, рыжий, с неаккуратными
обвисшими усами – вдруг отодвинул полу сюртука. Под ним в полутьме
прихожей блеснула рукоять револьвера. Бланш вскрикнула и закрыла
руками рот. А рыжий тип, злорадно осклабившись, вынул револьвер и
медленно поднялся ко мне по лестнице.
Я тяжело сглотнула, когда ледяное
дуло револьвера уперлось в мою шею, чуть выше ключицы.
— Плевать мы хотели на твой Париж,
куколка, - вкрадчиво произнес рыжий мне на ухо.
Блондин его не остановил. Спросил
только:
— Есть еще кто в доме?
— Никого, - громче, чем следовало,
ответила я.
И мысленно молила Софи проснуться и
спрятаться с малышом хотя бы под кровать… Я учила ее этому, много
раз объясняла, что делать, если случится что-то подобное – но она
еще так мала!
Блондин мне не поверил.
Мотнул головой, отдавая приказ
рыжему, и сердце мое ухнуло вниз, когда, убрав револьвер, тот
хмыкнул и скоро взбежал по лестнице.
— Не надо! – теряя самообладание,
вскрикнула я. – Там мои дети. Они совсем малы, старшей девочке
всего пять лет. Умоляю, не троньте их – я поеду с вами куда
скажете… Пускай дети останутся с Бланш, прошу вас!
— Бланш Перье? – вкрадчиво спросил
блондин, в упор разглядывая девушку. – Боюсь, это невозможно:
фройляйн Бланш придется поехать с нами. Тем более что вы будете
слишком заняты, мадам Дюбуа, чтобы присматривать за детьми.
Девушка дрожала всем телом, судорожно
оглядываясь то на меня, то на блондина. А я до сих пор не верила,
что все это происходит на самом деле.
— Нет, нет… Бланш здесь совершенно не
при чем, позвольте ей и детям остаться!
— Не при чем? – развеселился мой
визави. – А своей вины, выходит, вы не отрицаете?