Это несколько отрезвило Гроха.
Некоторое время он ещё боролся с
желанием рвануть сломя голову вниз, но пересилил-таки себя и
спокойно выдохнул, вопросительно глядя на нас, словно спрашивая: «И
чего это мы ждём?» И только когда во взгляде Гроха пропал зловещий
огонёк безумного фанатизма, Стефан с опаской посмотрел в полумрак
бункера и спросил:
– Её ведь можно будет закрыть?
– Можно, – бросил Грох, уверенно
входя в локацию и выуживая из-за пазухи тонкую длинную леску. – Но
ты уверен, что сможешь потом её открыть?.. С той
стороны?
– Но... но ведь за нами идёт Лоренс
Дрейк! – недоуменно проговорил Мясницкий.
– Он самый, – зло усмехнулся Грох,
протягивая в полумраке растяжку с Огненными камнями, совокупной
силы которых хватило бы на то, чтобы разрушить часть белокаменной
стены Храма, что и говорить о четвёрке носорогов. – Более того, я
очень надеюсь, что именно Лоренс Дрейк первым переступит через
порог... И шаг этот станет для него последним.
***
Каменные ступени, округлый потолок с
каменными же плитами и непроглядный мрак. И только фонарик в
дрожащей от предвкушения руке октопуса рассеивает темноту.
Луч света облизывает каменные
ступени, покрытые толстым слоем пыли и теряется в тёмном
пространстве длинного коридора. Вентиляция на верхнем уровне
бункера работает с перебоями, дышать тяжело: сухой спёртый воздух
раздражает лёгкие и заставляет делать усилие на вдохе. Неприятное
ощущение. У Стефана, к примеру, явно наметились признаки
клаустрофобии. Мясницкий озирался по сторонам и явно испытывал
дискомфорт от нахождения в локации, тем не менее пока что ему
удавалось справляться с эмоциями.
Первая находка ожидала нас
практически у самого входа. Антропоморфная мумия, буквально
приросшая к двенадцатой по счёту ступени... Ссохшееся скрюченное
тело с остатками мяса на пожелтевших костях. Вполне себе
человеческие конечности с течением времени отслоились от трупа, и
мумия походила на безрукого ребёнка, заснувшего на полу в позе
эмбриона несколько сотен (а то и тысяч) лет назад. Вытянутая голова
с остатками волос, широкая дыра на почерневшей шее дополняли образ
и вызывали некоторую... хм, тревогу.
Вой осторожно подошёл к телу, обнюхал
его, будто желая удостовериться, что существо мертво, и,
утвердительно гавкнув, от греха подальше телепортировался за мою
спину.