И тут совсем рядом вдруг полыхнул факел! Затрещал смолою,
разгоняя ночную тьму дрожащим оранжево-желтым пламенем,
показавшимся неожиданно ярким. Лешка с удивлением разглядел
чеченцев — ну и рожи! Вот уж поистине разбойничьи, косоглазые. А
одеты как! Женские, с загнутыми носами, сапоги, шаровары, какие-то
халаты, у одного — кожаный нагрудник, а на голове — самый
натуральный шлем! Остроконечный такой, железный. Боже! Еще и сабля
у пояса! Ну, блин, артисты погорелого театра. Придурки!
Грозно вращая глазами, тот, что с факелом что-то повелительно
произнес, и все остальные придурки забегали, заголосили, пинками
поднимая пленников. А тех набралось много, правда, мало мужчин,
кроме Лешки, еще двое — какой-то бородатый здоровяк и монах в рясе
— наверное, он и разговаривал с Лешкой, ну да, он, кто же еще?
Кроме мужиков имелись еще и женщины, вернее, девчонки, и дети —
мальчишки лет восьми-двенадцати, всего человек с десяток.
Всех выстроили в колонну по одному, привязали друг к дружке, и
погнали по еле заметной тропинке.
Ливень между тем наконец кончился — надо же, а Лешка и не
заметил! — светало. Первые лучи солнца золотили вершины сосен.
Лешка покрутил головой — что-то показалось странным. Ну, как же!
Одежда! Вот уж поистине, странно были одеты пленники. В длинных
серых рубахах, в каких-то смешных лапсердаках старинного покроя,
кто босиком, кто — о боже! — в лаптях. С Лешки, кстати, тоже
стянули кроссовки — надо же, даже на китайский дешевый ширпотреб
польстились, сволочи. Мобильник, кстати, не отобрали — он сам по
себе в болотину выпал. Жаль… Чего-то долго ведут… вообще-то, где-то
здесь уже должна начинаться грунтовка. Или людокрады хотят пройти
лесом? Ай, неудобно босиком — каждая шишка, каждая веточка, каждый
бугорок чувствуется. На стекло бы не наступить, еще не хватало
порезаться.
Наступил полдень, а они все шли без передыху. Солнце уже
выкатило на середину неба и жарило, высушивая мокрые от ночного
дождя деревья. Парило. От травы вверх поднимался белесый туман.
Впереди и сзади колонны, а, если позволял путь — и по бокам — ехали
на малорослых коньках бандиты. Господи… Откуда они лошадей-то
взяли? Что, это не чеченцы, значит? Цыгане? Конокрады чертовы…
Лешка уже уставать начал, а они все шли и шли, а солнце пекло
прямо немилосердно, даже здесь, в лесу, которому, казалось, не
будет конца. Один из идущих впереди мальчишек вдруг споткнулся,
упал. Конный бандит налетел на него стервятником, с оттягом ударил
плетью, разрывая рубаху на худеньких детских плечах: