— Александр Борисович, — перед тем как подняться все же наверх
окликнул я Бутурлина. Он развернулся и посмотрел на меня, словно
ожидая, что я вот-вот прикажу не организовывать никакой бани. Ну уж
нет, я действительно замерз, а эта чертова форма вообще ни хрена не
греет. — Александр Борисович, я надеюсь, что банька у тебя
вместительная? Не по нраву мне одному-то париться. Поди места для
всех камер-юнкеров хватит, ежели не ошибаюсь, трое вас разделить со
мной мою печаль поехали? — он медленно кивнул, я же направился
наверх, чтобы подумать каким именно образом разговорить и самого
Бутурлина, и Шуваловых. Надо пользоваться любой подвернувшейся
возможностью обрасти соратниками, иначе ничего хорошего у меня не
выйдет.
Подъезжая к Царскому селу, я ожидал увидеть то, что помнил, как
Екатерининский дворец, во всем его великолепии, но меня ждало
большое разочарование. Нет, дворец был, и был построен он
относительно недавно, можно сказать, что в воздухе еще витал запах
краски, и он оказался даже довольно просторным, двухэтажным, аж на
шестнадцать светлиц. Вот только, если бы со мной действительно
потащился весь двор, то спать многим кавалерам, да и дамам, я
всегда был за относительное равенство полов, пришлось бы на конюшне
или в свинарнике. В зависимости от табеля о рангах и моего личного
расположения. О чем только думала Елизавета, когда предположила,
что ее имение, а чем-то большим, чем простое имение, это будущее
великолепие не назовешь, сможет принять всех желающих сопровождать
императора, если бы я им это позволил? Да ни о чем она, похоже, не
думала, кроме того, что наберет этой нелепостью бонусные очки в
незримой борьбе, которая всегда велась вокруг трона любого
правителя. Но Елизавета особым умом все же не блистала. Она была
хитрой интриганкой, но не семи пядей во лбу. В мамашу пошла не
иначе, хотя ее родительницу, которую Меншиков так удачно подложил
под деда, и интриганкой-то назвать было сложно. Интриганом был сам
Александр Данилович, а Марта Крузе всего лишь красивым трофеем,
приглянувшимся русскому царю. Знал бы кто, что эта латышская прачка
когда-нибудь станет императрицей...
— Вы действительно хотите здесь держаться три месяц, государ? —
Остерман смотрел на «дворец» с таким ужасом, словно ему как раз
место в свинарнике досталось, и я об этом ему только что
торжественно объявил. А, ну да, мы же здесь практически отрезаны от
мира, а как этот интриган сможет прожить без ежедневных интриг?
Смартфонов почему-то еще не придумали, вот Андрей Иванович и
переживает шибко, как же там Верховный тайный совет без него, не
заскучает ли? Но я рассудил, забирая вице-канцлера, отвечающего у
меня за внешнюю политику, что за три месяца зимы в плане дипломатии
все равно ничего не изменится. Зимой дипломатия замерзает, впадает
в спячку, так что Остерману оставались интриги российского двора, а
их было немало, вот от интриг пускай и отдохнет, горемычный, а то
опять то ли с мигренью, то ли с подагрой свалится, в самый
неподходящий момент. Здесь же свежий воздух и парное молочко, и,
самое главное, никаких политических друзей или врагов, чем не
курорт?