Последний порыв ветра швырнул мне в лицо пригоршню колючего
снега, и тут я перешагнул порог, за которым меня встретило тепло и
полное безветрие. Подняв руку, я вытер лицо, убирая с него
последствия бури, и только после этого огляделся. Ну, на дворец
имение графа Бутурлина походило мало. Сюда пока еще не дошла мода
на пышные усадьбы, а-ля Кусково. Я стоял посреди небольшого холла,
очень уютного и теплого. Теплого не в смысле, что его хорошо
отапливали, а в смысле, что в нем было приятно находиться. Прямо
напротив того места, где я стоял, расположилась большая лестница
ведущая на второй этаж. Вправо и влево уходили длинные коридоры.
Подняв взгляд на верх лестницы, отметил, что стены были просто
хорошо побелены. Никакой лепнины, позолоты и других излишеств не
наблюдалось.
— Позвольте проводить вас в комнату, государь, где вы сможете
отдохнуть, — я посмотрел на открытое лицо денщика моего деда и
думал о том, что о нем говорили при дворе. Вообще-то я просто умел
слушать и анализировать услышанное, а челядь вовсю болтала, что
царевна Лизавета отдала свою любовь статному графу, и, опять-таки
по слухам, не только платоническую любовь, но и кое-что большее. Я
смотрел, не мигая, на любовника своей тетки и пытался решить, что
же мне с ним все-таки делать? Насколько я помню, Петр второй сослал
его куда-то служить, в тьму тараканью, поддавшись ревности, но я-то
с ним отношений не портил. Он же стоял передо мной, малолетним
придурком, который является его императором, практически навытяжку,
и не шевелился, ожидая ответа. Мои размышления прервали причитания
Остермана о скрутившем его ревматизме. Внезапно я осознал,
насколько сильно замерз.
— А не сообразить ли нам баньку, Александр Борисович. Я вельми
замерз, что пес шелудивый, — старательно проговаривая слова
обратился я к Бутурлину. Тот вздрогнул, словно я брякнул нечто, не
укладывающееся в его голове, но затем встрепенулся и даже улыбнулся
уголками крупного рта.
— Как будет угодно, государю. Эй, Михайло, ты где, песий сын?! —
заорал он, кого-то зазывая к себе. — Я распоряжусь, а вы пока все
же пройдите в спальню, государь. Не в дверях же баньку ждать
будем.
Запретив ехать со мной Долгоруким, я волей-неволей согласился на
камер-юнкеров, которые числились в свите Елизаветы, и были
закреплены за дворцом в Царском селе. Кроме Бутурлина, меня
сопровождали и оба Шувалова: Петр и Александр Ивановичи. Как мне
было известно, братья были погодками, и приняли активное участие в
возведение Лизки на трон. Оттуда получили титулы графьев и много
печенек. Но это случится больше чем через десять лет. Смогу ли я
повлиять на них сейчас? Ведь они еще совсем молоды — чуть старше
меня самого, одному восемнадцать, а другому девятнадцать годков
всего. Чтобы сломать эту чертову систему, мне во что бы то ни стало
нужно было отодвинуть от себя Долгоруких. Возможно, если не будет
той помолвки с Екатериной Долгорукой, и все остальное свернет с
неповоротливых рельс истории?