– Как вы этого добиваетесь? Скажите, я научу жену.
– У меня есть фен, – скромно сказала Зоя.
– Приятно, когда женщина так за собой следит, – сказал я, чувствуя непереносимый стыд. Но странное дело – Зое все это нравилось!
– Скажете тоже, Петя… – возразила она смущенно.
– Все, я кончил. Спасибо! – твердо сказал я, вынимая листок из машинки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он пришел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь удачно начавшийся разговор.
– Так вас действительно интересуют места? – спросила она.
– Ну, не так, чтобы очень… – начал ломаться я.
– Можете посмотреть, – сказала она, доставая из шкафа папку с надписью «Распределение».
– Зоинька, вы добрая фея! – воскликнул я как можно более натурально. В глубине души я чувствовал себя Сметаниным.
Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо. Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящиков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань…
– Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем в Ленинграде, – сказала Зоя.
– Мало ли что, – уклончиво сказал я. – Возможно, меня позовет романтика.
И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма…
– Что это за Кутырьма? – спросил я.
– Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, – сказала Зоя. – Вот Новгород знаю. Там большое КБ акустических приборов.
На отдельном листке в папке «Распределение» был список нашей группы. Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой трети. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии значилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребывания в ВУЗе.
После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нескольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин, который неустанно подчеркивал свою инициативу. Места распределения обсуждались тщательно, в особенности Кутырьма. Кутырьму никто не мог найти на карте. Сметанин полагал, и не без основания, что Кутырьма достанется ему.
– Меня может спасти только одна вещь… – сказал он.