Я задремал. Тут и недосып, и обед, а больше всего — покой.
Тишина. На много вёрст кругом никого, кроме слуг, которых, как и
положено господам, я отдельно от себя не считал.
Но проснулся по армейской привычке за минуту до назначенного
срока, и встретил Войковича сидя.
— Изволите брать ванну? — спросил он.
— Изволю брать душ, — ответил я, памятуя о засушливости
мест.
То, что смены белья я не захватил, помехой не оказалось. Дядюшка
обо всем позаботился. Бельё, одежда разная — прогулочная,
представительская, тренировочная, охотничья, туфли, берцы,
кроссовки, кеды, перчатки, кепи, шляпы. Длиннополое пальто.
Дублёнка. Шуба лисьего меха. Парка на гагачьем пуху. Целый чулан
одежды. Гардероб.
— Всё по вашей фигуры подбиралось, у Анны Егоровны глаз-алмаз. А
если что — поправит вмиг.
Поправлять ничего не пришлось, фигура у меня стандартная. Или,
как пристало говорить барину, классическая. По совету Войковича,
который явно ностальгировал по восьмидесятым, я выбрал джинсовый
прикид. Не застиранно-дырявый, по сегодняшней провинциальной моде,
а будто с иголочки, наилучшего качества, в подобных костюмах
знаменитые артисты или поэты советских времен выступали перед
публикой на стадионах. Евтушенко или Высоцкий. Сам-то я тех
выступлений не застал, конечно, я тогда даже не родился, но видел
фотографии в старых журналах, которые читал за годы службы. По
восемь раз каждый. Новых-то журналов не завозили, вот и читал, что
было.
Освежённый и обновлённый, я поднялся в мезонин, надеясь
позвонить в Чернозёмск, но телефон показывал одно деление, да и то
непостоянно, явится и растворится.
— Обыкновенно мы звоним по спутниковому телефону, хотя,
признаться, ваш дядюшка не жаловал ни телефоны, ни интернет, считая
их игрушками Большого Брата, — сказал сопровождавший меня
Войкович.
— Что ж, позвоним по спутниковому, — сказал я.
— Могу я спросить, по какому делу?
Я рассказал.
— Возможно, вы предпочтёте поручить хлопоты «Николаеву и
сыновьям», им это привычно.
— Да, это проще, — согласился я. — Где же спутниковый
телефон?
Он оказался в жестяной коробке, коробка завернута в
освинцованную резину, и аккумулятор хранился отдельно. Паранойя,
так паранойя.
Я вспомнил, что номер юридической конторы у меня где-то в
бумагах, но искать не пришлось, номер был в памяти телефона. Мне не
пришлось даже раскрывать рот: Войкович и позвонил, и распорядился
чрезвычайно дельно. И насчёт университета, и насчет ресторана,
наказав непременно взять характеристику (это было моё пожелание,
характеристика хорошего ресторана стоит дорогого, а что будет со
мной послезавтра, я не знал), и насчёт предупредить хозяина
квартиры, что через два месяца она будет свободна. Связь была
громкая, и я слышал — «разумеется, сделаем. Что-нибудь ещё?»