– Павел Лаврентьевич, – спросил я. – Вы хорошо расслышали мою фамилию?
– На слух не жалуюсь, – обиженно сказал Тишин. – Ваша фамилия Волков. И что? Погодите! Вы хотите сказать, что…
– Вот именно, – кивнул я. – Я не просто Волков. Я – тот самый Волков. Законный владелец этого поместья. И оно не передано мне по прихоти императора. Император восстановил мое законное право.
– Не верится, – покачал головой Тишин. – Просто не верится. Я читал вашу историю в Сети. Но считал, что это – обычное журналистское вранье, выдумка! А потом новости с Императорского турнира! Я ведь смотрел запись! Как же я вас не узнал?
Тишин вскочил из-за стола и пробежался по кабинету, изумленно разглядывая меня.
– Хотите чаю? – неожиданно предложил он.
– Лучше кофе.
– Екатерина Андреевна! – громко крикнул Тишин.
В кабинет заглянула секретарша. На ее лице застыл испуг.
– Принесите Никите Васильевич кофе, а мне чай, как я люблю.
– Одну минуту, Павел Лаврентьевич, – прошептала секретарша.
Бросила на меня любопытный взгляд и исчезла.
– Я редко кого-то чаем угощаю, – усмехнулся Тишин. – Вот ей и любопытно.
– Даже проверяющих из Столицы? – усмехнулся я.
– Их – тем более! – отрезал Тишин. – Дела у меня в порядке, взяток не беру и за место не держусь. У моего отца имение под Кишиневом, давно зовет дела принять. Так что служу, пока нужен. А как захотят убрать, сам уйду.
Он достал из ящика стола вазочку с пряниками и подтолкнул ее ко мне.
– Угощайтесь, Никита Васильевич! Надеюсь, вы не стали завтракать в гостинице? Иначе не завидую вашему желудку.
Я взял из вазочки пряник и протянул его в пустоту.
– Угощайся, Потап! Заслужил.
Мокрый язык коснулся моей ладони, и пряник исчез.
Тишин изумленно вытаращил глаза.
– Это кто, демон?
– Хуже, – вздохнул я. – Вечно голодный медведь.
Потап, довольный пряником и вниманием, тут же вывалился из Тени.
– Он нас не заметил, Никита! – радостно сообщил мне Умник. – Потап молодец, правда?
– Правда, – ответил я менталисту. – А теперь немедленно скройтесь! Если вы напугаете секретаршу…
Договорить я не успел.
Дверь кабинета открылась, и вошла Екатерина Андреевна с подносом, на котором стояли чашки, молочник со сливками, и что-то еще фарфоровое и хрупкое.
Первое, что она увидела – радостная медвежья морда.
– Медведь! – жалобным голосом воскликнула секретарша. – Мамочки!