— Рэд? — теперь
со стороны друга ответа и вовсе не последовало,
а потому пришлось настаивать, все же добавляя
в голос достаточно жестких требовательных ноток.
— Макс.
Раз капитан не хотел говорить
как с другом, приходилось требовать ответов как тренер.
И вот теперь у Рэда просто не было возможности
промолчать. Уж слишком хорошо он знал этот голос
и соответствующий ему взгляд.
— Что? Я уже говорил, что
постараюсь его терпеть, но ничего не обещаю!
— Я просто хочу понять
происходящее.
— Да что ты можешь
понять, когда не способен даже выйти на поле?!
А ведь все происходит там! Или ты хочешь, чтобы
я ныл и жаловался тебе, как обиженный в песочнице
малолетка?!
— Да,
я не могу, — голос Рю едва заметно дрогнул.
Макса будто окунули в кипяток,
слишком поздно он осознал, что именно едва не поставил
в вину своему другу. Внутри него теперь все сгорало
от стыда, заодно и лишний раз всплыло воспоминание
о собственной невнимательности. Именно поэтому
он не хотел поддерживать этот разговор, опасался, что
вякнет не подумав. Так и вышло. Но прежде, чем
прозвучали тихие извинения, Цубаки продолжил говорить:
— Именно поэтому мне
и нужна твоя помощь. И именно поэтому нужен этот
разговор.
— Нет, Цубаки. Для тебя это
покажется такой фигней... Прости, но чтобы понять, почему
я так срываюсь, надо действительно ощутить это на поле.
Да и ты знаешь: я никогда не отличался
спокойствием. А излишняя импульсивность для капитана команды
непозволительна. Потому я должен справиться сам.
На это отвечать не стал
уже сам Рю. Просто... Он действительно знал. Куда лучше Макса
видел и его импульсивность, и совсем другую его сторону:
умение вести себя в напряженных ситуациях, принимать решения
с учетом всех, а не его одного. Макс Челленджер был
во многом эгоистичен и резок в обычной жизни, да.
Но когда дело касалось не только его собственного
самолюбия, а чего-то большего, он становился удивительно
рационален и собран, пусть и по-прежнему резок. Эту
черту, ярко проявившуюся в спорах уличных команд, Цубаки
отметил одной из первых.
Но обычно Рэд успокаивался
так же легко и быстро, как и вспыхивал. Как только
исчезал источник раздражения, конфликт для него считался
исчерпанным. Исключением являлся Суо, да и то — его
отношение к этому человеку больше походило на холодную
ненависть, которая обжигала лишь при личных встречах.
Однако то, что творилось сейчас, не входило
ни в одни из этих рамок. А значит сейчас было
что-то не то; что-то, что требовало вмешательства извне,
со стороны тренера.