Неисправимый в своем
высокомерии Натаниэль не ухмылялся при виде форвардов, а,
наоборот, — становился серьезнее и напряженней. Остальные
и вовсе, потеряв всякую волю к победе, лишь защищались,
тупо подчиняясь командам капитана, будто просто ожидали окончания
времени, нисколько не пытаясь вернуть даже призрак инициативы.
Да так оно и было.
И это несмотря на то, что
еще прорыв Рауда и Макса заставил Академию действительно
играть всерьез! Они по-прежнему видели себя сильнее, но больше
не давали «Крыльям» и шанса на столь блестящую
атаку! Давили всем, чем могли. И выигрывали на всех
фронтах.
Именно от этого молодому
тренеру было больно и как-то странно пусто в душе.
Он знал: необходимо что-то сделать, но не знал что.
Тем более, ему самому уже приходилось прилагать усилия, чтобы
не поддаться этому мерзкому вязкому чувству, накрывшему всю
команду.
До тех пор, пока не поднял
взгляд на трибуны.
И как только
не заметил?
— Рэд!!!
Пробегающий мимо Макс замедлил темп,
а затем и вовсе остановился, обернувшись. Не только
оттого, что услышал голос Рю, но и потому, что
почувствовал на себе его пронзительный, как всегда уверенный
взгляд.
Недовольный, да.
Капитан знал, что не нравится
его тренеру, но ничего с собой не мог сделать.
И уж тем более не мог взбодрить команду:
не видел для этого ни причины, ни возможностей.
Потому это недовольство было
встречено как-то безнадежно, апатично. Но, так или иначе, Рэд
подчинился и посмотрел в указанную Цубаки сторону,
с некоторой задержкой догадавшись поднять взгляд чуть выше,
на зрителей.
Что-то в душе екнуло
и оборвалось.
А мгновением спустя каждую
клеточку тела заполнило ни с чем не сравнимым огнем.
Это отразилось и в вернувшейся довольной усмешке,
и во вновь воскресшей в алых угольках глаз
уверенности.
— Правильно, — как-то
довольно, с торжеством, рыкнул Макс, загоняя поглубже
предательское жжение в глазах и невольно привлекая
к себе внимание остальных:
— Раз падать, так падать
красиво! Здесь есть те, кто ждет от нас достойной
игры!
Он резким движением вытер пот
и вновь вскинул голову, откидывая со лба непокорную
жесткую челку. И вновь включился в борьбу, вкладывая
в каждое усилие все, что мог. Возвращая тем самым
и решимость остальной команды.
Атмосфера на поле резко
изменилась. Те, кто вели, продолжали вести, те, кто проигрывали,
не отыграли ни шага, но... Поражение теперь обратилось
торжеством и яростью безнадежно загнанного зверя, который
будет драться до конца, вопреки всякой логике.