Я оторопела. Такого поворота событий я точно не ожидала.
Трясущимися руками я взяла паспорт и посмотрела на фотографию. Моя,
только двадцатилетней давности, но моя. Очередь за моей спиной
роптала, шипела, извивалась, что та змея, которая сама себе
прикусила язык. Я растерянно оглянулась в поиске поддержки, но не
увидела ничего, кроме перекошенных в гневе лиц. Наверное, впервые в
жизни я не знала, что мне делать, то ли бежать, то ли кричать, то
ли рыдать, то ли и первое, и второе, и третье сразу... Я нервно
хихикнула и попыталась сделать шаг в сторону, но оступилась и чуть
не упала. Попытавшись удержать равновесие, я схватилась за стойку,
стараясь подтянуть своё обмякшее тельце в горизонтальное
положение...
Кто мог подумать, что эти конструкции такие ненадёжные?
Раздался душераздирающий скрежет, и вся стойка медленно поехала
на меня. Я почувствовала, что падаю назад и закрыла глаза. Очередь
за моей спиной оживилась, грозно заворчала, кто-то пронзительно
завизжал. И среди этой какофонии звуков вдруг раздался высокий
женский голос:
— А ну, спокойно! Помогите женщине подняться и придержите
стойку, а то на вас же и рухнет. Тут вообще имеются мужчины, или
одни пенсионеры?
Меня подхватили под руки, стойку водрузили на место. Я открыла
глаза и увидела перед своим носом ту самую бабулю из первого
окошечка. Она ласково мне улыбалась и протягивала салфетку.
— Нехорошо стало, да? — заботливо спросила она. — Понимаю, душно
у нас тут, да и люди нервные все. Давай моя хорошая, я тебе помогу.
Что у тебя тут?
Она взяла из моих рук паспорт.
— Письмо? Заказное? — мягко спросила она.
Я не в силах ответить, лишь кивнула.
— Сейчас принесу, а ты пока присядь. — она повернулась к
перевозбуждённой очереди:
— Мужчины тут ещё остались, или все сгинули во время второй
мировой? Принесите девочке стульчик, да поживее! — командным
голосом распорядилась она и растворилась среди стеллажей.
В зале повисла мёртвая тишина, возле меня материализовался стул,
на который я совсем не грациозно плюхнулась. Из очереди то и дело
выглядывали любопытные носы, и раздавалось тихое шушуканье.
... — Ну и утречко выдалось... — подумала я. — А так всё хорошо
начиналось. Бывают же такие «воблы», вспомнила я неприятную
служащую, и меня передёрнуло. Фу, пакость какая, и как таких на
работу принимают? Почему так мало вот таких милых бабулечек? Явно,
бывшая воспитательница детского сада, вон как очередь притихла,
будто сон-час в группе объявили.