Джек громко прочистил горло. Ко всем
андрофагам страх. События последнего полугода показали – он
бессмертен. Что могущественному ковенанту какой-то жалкий
виктим?
– Мистер Фелпс, к вам гости!
Мистик не стал проходить сквозь
двери. Нехитрыми манипуляциями стер стальные цепи из реальности,
дабы Эвелин, если соизволит вернуться и обратить внимание на его
сообщения, не ломала голову над тем, как проникнуть внутрь.
Распахнув предупреждающе заскрипевшие
двери, Ашер понял, что движется в верном направлении. Яркий
контраст несочетающихся запахов сбивал с ног. Эфемерные ароматы
свежести и леса после дождя в извращенной гармонии тесно сплетались
здесь с душной, навязчивой вонью тухлых яиц.
Парень будто в фильме ужасов середины
двадцатого века оказался.
Вязкий туман, просачиваясь с улицы
сквозь разбитые окна, стелился по заваленному обугленным деревом и
мусором полу. Осыпавшаяся после пожара штукатурка обнажала
почерневшие от времени и огня кирпичные стены. На ощупь они все еще
были теплыми, даже горячими. И спустя десятилетия все еще таили в
себе эхо душераздирающих воплей ни в чем не повинных несчастных,
умиравших в страшных мучениях. Дыхание перехватило, на глаза
навернулись слезы. Джек слышал бедных детей будто наяву, чувствовал
их неизбывную боль и обреченную тоску по непрожитым жизням.
Молодой ковенант сделал шаг вперед,
раздавив ветхую головешку. Пронзительный хруст заставил парня
вздрогнуть: ощущение было такое, словно он человеческую кость
раздавил.
Раскачивались на ветру облезлые
оконные рамы.
Мистик весь обратился в слух. Проходя
по выгоревшему коридору, до рези в глазах всматривался в темные
провалы в стенах. Они напоминали ему зияющие, рваные раны.
На грани восприятия прозвучало нечто,
заставившее Ашера остановиться. И еще раз. Уже ближе. Злобное
хихиканье гадкого мальчишки, мучающего кошку и знающего, что ничего
ему за это не будет. По коже Джека побежали мурашки, сердце
забилось чаще.
Коридор метров через пятнадцать
сворачивал вправо: звук доносился оттуда.
Мистик не шевелился. Стоял, затаив
дыхание. Ничего. Однако, стоило парню вновь начать двигаться,
хихиканье повторилось. Так громко, будто невидимый хохотун стоял
прямо за поворотом.
– Ковен Полиса, мистер Фелпс.
Сдавайтесь!
Ашер отдавал себе отчет, какую чушь
несет, но собственный голос придавал парню уверенности.