Больше сегодня никого не вызывали. В субботу тоже. Инна
Валерьевна, директор нашей школы, упросила блюстителей закона не
тревожить старшеклассников в такой важный день. Ведь в субботу
состоится Осенний бал!
В пятницу у нас с Машей прошел последний урок. Мы привычно
танцевали . Это уже нельзя было назвать обучением – мы именно
танцевали, прижимаясь друг к другу чуть теснее, чем нужно.
Внезапно я подумал, что после бала все это закончится. Я уже
никогда не приду к ней домой, никогда мы не будем с ней
разговаривать и танцевать. А я ведь так к этому привык. Сердце
защемило от непонятной тоски. И сознание сыграло со мной злую
шутку.
Я вспомнил Элеонору. Ее хитрющие прищуренные глаза и алые губы,
которые все ближе и ближе... Внезапно оказалось, что мы с Машей
целуемся, стоя посреди комнаты, под негромкую музыку, льющуюся из
динамика.
Она не сопротивлялась. Напротив, ее руки обхватили меня, прижали
крепко-крепко. Мы целовались без излишнего пыла, медленно и...
как-то невыносимо сладко. Губы у Маши были приятнее, чем у
Элеоноры. Не такие тонкие, более мягкие. "Созданы друг для друга",
– пронеслось у меня в голове.
Спустя вечность она отодвинула голову и посмотрела мне в глаза.
Словно очнувшись от сна, медленно подняла веки и – посмотрела. Как
будто сперва даже не сообразила, где она находится, и что с ней
сейчас произошло.
– Зачем ты… – прошептала она.
– Я не смогу без тебя, – не задумываясь, ответил я.
Мы лежали рядом на диване. Гладили друг друга по лицу, смотрели
и смотрели, словно удивляясь друг другу. Время от времени кто-то из
нас делал движение вперед, и второй отвечал на него. Снова и снова
губы сливались в поцелуе, а в голове шумел ветер, выдувая все
посторонние мысли.
Ни слова больше не прозвучало. О чем было говорить? Мы не знали.
Знали лишь, что сейчас нам очень хорошо вдвоем.
Часы пробили шесть раз. Маша закрыла глаза и поморщилась.
– Отец скоро придет, – шепнула она. – Иди домой.
– Не хочу, – так же шепотом ответил я.
– Знаю. И я не хочу. Иди. Завтра увидимся.
– Завтра уже ничего не будет.
– Будем помнить про сегодня. Всегда.
Я запомнил. Эти несколько часов робких и нежных поцелуев я
пронесу с собой до самой могилы. Маша, Машенька, Мария... Как часто
я повторял в ночи твое имя? Не чаще, но и не реже, чем имя Жанны.
Каждую ночь. Даже те ночи, когда меня ожесточенно избивали в
бытовке старослужащие, когда я стоял на часах с автоматом под
проливным дождем – даже тогда все мои ночи были пропитаны твоим
нежным ароматом. Маша...