– Ты бы прибралась, что ли. Знала ведь, что человек придет.
– Я забыла, – откликнулась Жанна и за руку потащила меня в свою
комнату.
– Достал, – прокомментировала она, закрыв дверь.
Я с любопытством осматривался. Впервые в жизни довелось побывать
в спальне девушки. Пусть и не в том качестве, о котором все
мечтают, но все же. Обстановка была такой необычной. Разбросанные
повсюду журналы "Космополитен" и им подобные, бретелька лифчика,
свисающая из неплотно задвинутого ящика комода, открытый шкаф с
кучей нарядов, большое зеркало и целая батарея разнообразных
баночек и флаконов на полочке под ним. Ну и, разумеется, аккуратно
застеленная кровать. Та самая кровать, в которую Жанна ложится
каждую ночь. Я не решался даже на метр приблизиться к этому
святилищу.
– Блин, стул забыла, – обескуражено сказала Жанна. – Погоди!
Она убежала в кухню, успела по дороге поругаться с папой и
вернулась, толкая перед собой стул. Я бросился ей помогать.
– Может, чаю? – предложила Жанна. – Или вообще пообедать? Там
есть какая-то фигня.
– Нет, спасибо.
– А чаю?
– Не знаю. Можно.
– Щас! – Она снова упорхнула в кухню. Зашипел чайник, зазвенели
чашки.
Я внезапно понял, что Жанна – Жанна! – смущена не меньше моего.
Это несколько меня обнадежило. Значит, какие-то чувства она ко мне
все же испытывает. Я лихорадочно пытался придумать какую-то фразу,
которая одновременно была бы и совершенно нейтральной, но и несла
бы некую информацию, способную натолкнуть разговор на лирическую
тематику. Но в голову, как на зло, лез только Петя.
Жанна вернулась с посеребренным подносом, на котором стояли две
чашки с чаем, сахарница и вазочка с печеньем. Все это она поставила
на письменный стол. Сесть пришлось очень близко друг к другу,
потому что иначе коленки упирались бы в ящики стола. Наши бедра
почти соприкасались, и меня бросило в жар. Чай оказался горячим,
как адское пламя, пожиравшее меня изнутри.
– Не трясись, чай разольешь! – заметила Жанна.
– Не могу, – я нервно рассмеялся.
– Слушай, ну серьезно! – Она улыбнулась, дуя на чашку. – Ты же
должен быть типа учителя! А ты рядом со мной дышать боишься. Ну-ка,
дай мне подзатыльник?
– Чего?
– Того! Дай мне подзатыльник и обзови бестолочью, как Екатерина
Михайловна!
Я смотрел в ее смеющиеся глаза, и не мог сдержать глупой
улыбки.