— Ладно, — буркнул он. — Я так и
понял. Ходить мне в железе до самой Рохли-Колбасы.
Сказал он это название так буднично,
что Сашке было даже не смешно.
— Отлет послезавтра, — сказал Сашка.
— Завтра на борт поднимется кузнец-лишенец, Людоедка с трудом
такого нашла и договорилась на срочный заказ. Он подгонит тебе
железные наручи на руки и утяжелители на ноги, а также сделает цепь
на шею. Неудобно, но не так, как с кандалами. Заодно мышцы
подкачаешь.
Володька, кажется, растерялся и
открывал и закрывал рот, как рыба. То ли Сашкин подход его удивил,
то ли сам факт, что о нем заранее побеспокоились.
— С-спасибо, — наконец нашелся
он.
— Не за что, — ответил Сашка. — Мы
твои друзья, в конце концов.
«А еще я твой капитан, и мне
совершенно не нужен член экипажа с нервным срывом… а вот запасной
штурман на крайний случай очень даже нужен — в рабочем состоянии…
Хотя ко взлету и посадке я тебя, конечно, не допущу».
Но последнюю мысль Сашка озвучивать
не стал.
За всеми этими хлопотами, разумеется,
сам взлет прошел почти так же тяжело, как предыдущий. Разве что без
аврала.
Когда Сашка упал на кровать в своей
каюте после старта, ему неожиданно приснилась Княгиня.
Он проснулся с такой тоской на
сердце, словно узнал, что она умерла. Минуты две таращился в
темноту, прислушиваясь к ровному гудению кристаллов и поскрипыванию
деревянного корпуса «Блика». Потом перевернулся на другой бок и
снова провалился в сон.
***
Взлет с Порт-Суглата дался Сашке
непросто — это видели все. Как только бригантина удалилась от
планеты на приличное расстояние в эфире, он упал на кровать в своей
каюте и проспал трое суток. Только поесть в кают-компанию
выползал.
Сутки — ладно, было такое и раньше.
Двое… ну, Сандра готова была поверить, что и такое возможно. Но
трое?
Причем даже на четвертые и пятые
сутки, когда Сашка таки начал стоять вахты, он все равно выглядел
не очень. Общался с Сандрой и Бэлой подчеркнуто ласково, с
Людоедкой и Катериной — уважительно, с Володькой
дружелюбно-сердечно, но это все выглядело как хорошо
отрепетированная маска. По крайней мере, для Сандры.
Люди, знавшие Сашку поверхностно,
вообще не поверили бы, что этот жизнерадостный обалдуй способен
носить маски.
Люди, знавшие его близко — правда,
таких было немного, Сандра поручилась бы только за себя и Галину
Васильевну, Сашкину «тетю Галю» — понимали, что «жизнерадостный
обалдуй» — это во многом маска и есть.