– Спишь долго, Ваня, – сказал тот. – Начальство тебя ищет.
– Ничего, обождут, – отвечал Иван Дмитриевич, гадая, кто первым успел ему напакостить, сам Яков Семенович или его сноха.
– Слух пошел, богатое дельце для тебя припасли. Не возьмешь меня в напарники? По старой дружбе. А, Ваня?
Скажи это кто-нибудь другой, Иван Дмитриевич отнесся бы к произнесенным словам как к чему-то само собой разумеющемуся, но от Шитковского ничего хорошего ждать не приходилось. Издевается, не иначе.
– Шел бы ты! – сказал Иван Дмитриевич.
Тут подскочил другой агент, Гайпель, и с тем же известием: ищут, мол.
Это был заполошный молодой человек из бывших студентов, тощий и бестолковый. В полицию его пристроили родственники. Они помогли с маху перескочить нижние ступени служебной лестницы, так что, прослужив без году неделя, он по рангу стоял вровень с Иваном Дмитриевичем, которому никто никогда не помогал.
Правда, сам Гайпель признавал эту несправедливость. Он почитал Ивана Дмитриевича за старшего, не стеснялся принародно обратиться к нему за советом и всегда при нем подчеркивал, даже преувеличивал свою неопытность и плохое знание жизни. В его обязанности входило наблюдение за проститутками. Преступления, где замешаны были девицы, промышляющие горизонтальным ремеслом, поступали на дознание к Гайпелю, и действительно, в этой сфере помощь Ивана Дмитриевича не имела цены. Тут он неизменно руководствовался древним правилом: когда мужчина стреляет, женщина заряжает ему ружье. Это правило допускало различные толкования, от скабрезного до буквального.
– Идите, идите, – торопил Гайпель. – Уж за вами на квартиру посылали.
– А в чем дело, не слыхал? – спросил Иван Дмитриевич, отведя его подальше от Шитковского.
– Купца какого-то в гостинице отравили.
Иван Дмитриевич разом повеселел:
– И всего-то?
– Отравили купчину, – в тон ему весело подтвердил Гайпель.
– А ты чего радуешься?
– Меня тоже искали, – сказал Гайпель, которого начальство редко баловало своим вниманием.
– Ты-то им на что?
– Гостиница, Иван Дмитриевич, известная – «Аркадия». Это ведь даже не гостиница, а дом свиданий. Вроде как по моей части.
Прежде чем вкрадчиво, с нарочитой церемонностью профессионала, знающего себе цену, постучать в дверь высокого кабинета, Иван Дмитриевич спросил:
– Фамилию купца говорили?