Он понимающе кивнул, но не вышел. Взял в
руки шланг на длинной ручке и нажал красную кнопку на панели. Оказалось, на
этом корабле для мытья использовали не воду, а теплый пар. Довольно приятные
ощущения, если не считать того, что в кабинке запахло хлоркой.
Желтоглазый мыл меня с отрешенным
выражением лица. Заставлял поворачиваться,
прохаживаясь паром по спине, подмышкам, шее.
Мне вспомнилось, как моя подруга Машка
мыла своего пса. Он также довольно
фыркал и тряс головой.
Все изменилось, когда желтоглазый решил
помыть меня там.
— Не смей! — взревела я и вновь
отпрыгнула.
Сжала ноги и выставила кулаки.
Он что-то проговорил на своем языке и
шагнул ко мне. Широкой и крепкой ладонью перехватил мои запястья и поднял руки
выше головы, зафиксировав, точно тисками. После просунул свое колено между моих
ног и все же обработал внутреннюю поверхность бедер и промежность
обеззараживающим паром.
Я рвалась, как пес с привязи, верещала и
плевалась. Но он точно и не замечал моих потуг.
— Дай мне этот долбаный шланг! — завопила
я над самым его ухом. — Ты слышишь, извращенец желтоглазый?! Земляне умеют
мыться самостоятельно!
Он даже не поморщился. Продолжал чистить
мое тело, не отвлекаясь ни на что. Я обозвала его словами, от которых прежде у
самой вяли уши. Но и русский мат не возымел действия.
Закончив с дезинфекцией, желтоглазый
перекинул чистую меня через плечо и вынес в коридор.
Его поведение будило во мне зверя.
Понятно, он купил себе забаву. Но это вовсе не значит, что со мной можно
творить все, что заблагорассудится.
Окончательно рассвирепев, я извернулась и
цапнула его за спину. Решили что земляне дикие твари — получайте.
Желтоглазый и не вздрогнул. Зато опустил
здоровенную ладонь на мой зад, отбивая желание продолжать брыкаться.
— Сволочь! — констатировала я.
В месте удара кожа горела, точно
ошпаренная. Но еще больше пострадала гордость, вернее — те жалкие крохи, что не
успели вытрясти осьминоги.
Желтоглазый внес меня в другую каюту. И,
не дав толком осмотреться, усадил в высокое кресло. Зафиксировал руки и ноги
ремнями, на голову надел металлический обруч.
Дар речи покинул меня. Уж слишком кресло
напоминало электрический стул или орудие пыток средневековья. Буйное
воображение на этот раз сыграло со мной злую шутку. Перед глазами все поплыло,
горло моментально пересохло.