И мы очутились в его каюте. Если бы не
гигантская приборная панель во всю сену, можно было принять ее за комнату в
гостиничном номере. Та же узкая кровать, застеленная темным покрывалом,
бельевой шкаф, светильник и агрегат, отдаленно напоминавший холодильник.
Там было душно, точно в парнике. Отчего-то
пахло жженой резиной и чем-то съедобным. На последний запах мое нутро
отозвалось протяжным урчанием.
Но кормить меня не спешили. Желтоглазый
забрал плащ и бросил его в пустую коробку — видимо, чтобы затем постирать. Или
выбросить. Ну да, несмотря на ледяной душ, пахло от меня явно не парфюмом.
— Если у тебя есть душ или что-то
подобное, с удовольствием помоюсь, — предложила я. — И поем…
Он не понял. Пришлось общаться жестами. Я
сделала вид, будто натираю тело мылом, а потом показала себе на рот. И очень
понадеялась, что эти телодвижения гуманоид не истолкует превратно. Уж очень
странно он на меня смотрел.
— Ты только не думай, что я тебе интим
предлагаю, — насупилась я. — Если купил меня ради постельных забав, лучше сразу
пристрели. Спасть с тобой не буду. Ни за еду, ни за мыло.
Он кивнул. Вряд ли согласился моими
доводами, скорее принял какое-то важное решение. Нажал несколько клавиш на
панели, и противоположная стена отъехала в сторону. Моему взору открылась
душевая кабина — самое желанное зрелище для моих глаз.
Я шагнула внутрь и прикрыла глаза, уже
представляя, как тело омывают теплые струи воды. Откинула голову назад,
вскинула руки, мало заботясь о том, что обо мне подумает желтоглазый. Пусть
смотрит, лишь бы не трогал. Не скажу, будто привыкла ходить обнаженной, скорее
потребность в одежде отошла на второй план.
Вопреки моим ожиданием, кабинка не
закрылась. Инопланетянин шагнул вслед за мной, набрал на панели нужный код. И
лишь после этого закрыл кабинку.
Наедине с ним я почувствовала себя
кроликом, запертым в одной клетке с питоном. Вжалась в стену, прикрыла руками
грудь.
Он что-то пробормотал, выставил вперед
ладони — точно показывая, что он безоружен.
Лучший способ защиты — нападение, так учил
меня отец. Пусть зубы стучат от страха, а колени подкашиваются, ум должен
оставаться ясным.
— Дурак, — бросила я. — Смерти не боюсь.
Но издеваться над собой не позволю.
Большого труда стоило смотреть гуманоиду в
глаза, не опуская взгляд ниже. Туда, где пряталось оружие, которое меня
по-настоящему пугало. Боязнь быть изнасилованной поборола, кажется, инстинкт
самосохранения.