Проданная в жены тигру - страница 13

Шрифт
Интервал


Один вэнк идет впереди меня, другой позади, и я невольно втягиваю голову в плечи. Меня лихорадочно знобит. Вдруг этот сзади сейчас меня схватит и зажмет?!

Не хватает. Доводит до какой-то малюсенькой комнатушки, и оба вэнка мрачными истуканами встают у двери.

— Заходи внутрь.

Просачиваюсь в комнатку.

Внутри видимо врач — неприятный пожилой мужик с хищным цепким прищуром. Одет в тунику и брюки. И тоже желтоглазый. Как нечисть.

Как я успела заметить, у некоторых вэнков глаза совсем желтые, а у других еще серые, зеленые или карие. Пока не знаю, что это значит. Просто ли так сложилось, или чем желтее, тем опаснее.

Мне в любом случае ничего хорошего здесь не светит. На коже выступают крупные мурашки.

Громилы переговариваются с лекарем на своем, наверное, докладывают ему, что я пока девушка.

Выходят и закрывают дверь, а он резко поворачивается ко мне.

— Раздевайся.

О пощаде его молить всяко бесполезно. Но цепкий интерес в его каре-желтых глазах мне ой как не нравится.

Что ему стоит сейчас изнасиловать меня и заявить, что я не девственна?

Я с ужасом всматриваюсь в вэнка.

Он хоть и пожилой, но жилистый. Я буду кричать. Скорее громилы сюда ворвутся, чем я сама его одолею.

Он стоит неподвижно и режет меня нечитаемым взглядом.

Не буду на этого лекаря смотреть. Нельзя смотреть в глаза животным, и ему тоже не стоит.

Снимаю топик, и соски болезненно сжимаются. Отвратительно, что лекарь это видит. Но мне не стыдно. Мне холодно и до спазма в горле жутко.

— Все снимай. Одежду клади сюда, — показывает на небольшую высокую подставку рукой.

Его голос хрипловатый от возбуждения.

Чувствую, что моя красота принесет мне здесь одни страдания.

Непослушными пальцами, путаясь в ткани, снимаю трусики. Пока я в юбке, кажется, что я еще одета.

— Быстрее, — лекарь теряет терпение.

Стаскиваю юбку, пока этот кошмарный врач не рванул ее сам.

Он все что угодно может объяснить моим «сопротивлением». А потом грубо изнасиловать.

Тело бьет дикими мурашками от холода и страха.

Зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого жуткого мужика.

А когда его прохладные пальцы жестко ложатся мне на подбородок, невольно громко взвизгиваю.

— Открой глаза. Я должен осмотреть все.

Дальше сплошное, вызывающее удушливый стыд, унижение.

Лекарь бесцеремонно открывает мне рот и оценивает зубы, будто животному. Цинично и неприятно ощупывает все мое тело, подмечая каждую родинку, которых у меня почти и нет.