На пациента он уже не обращал внимания. Ещё вчера вечером
профессор Зайцев подписал документы, теперь этого молодого человека
подержат пару дней, и выпишут из лечебницы – полностью
здорового.
Сам больной так не считал.
Наоборот, ещё полгода назад он был уверен, что его зовут
Евгением Должанским, и что до того, как очутиться в психушке, он
прожил совсем не ту жизнь, о которой сейчас рассказывал. И с
автоматом пришлось побегать, и швейцаром в элитном доме для
российских буржуев поработать, и даже в душном офисе посидеть,
только потом удалось открыть собственную мастерскую, пусть
маленькую, но для души. И это ему ещё повезло, руки из нужного
места росли, а вот одной ноги не было. Как именно он её потерял и в
какой жаркой стране, больной вспоминать не любил
Он вообще не любил вспоминать – любая попытка вызвать картинки
прошлой жизни тут же приводила к сильнейшему приступу головной
боли, с рвотой и потерей сознания. Даже не так, прошлых жизней,
теперь у него их было две. И здесь считалась настоящей как раз
вторая, приобретённая, что бы там профессор не говорил.
Электрический ток, которым Зайцев его пытал, действительно помог,
боль от разрядов помогала выныривать из беспамятства и крохами
урывать то, что помнило это тело. Здоровое, с двумя ногами, мощными
кулачищами и таким ростом, что он на кровати едва помещался.
Поначалу он ещё пытался спорить, выяснять, где находится, но
потом смирился. С тем, что здесь нет интернета, телевидения и
сотовой связи, а первый спутник полетит в космос только через
тридцать четыре года. И что для того, чтобы выяснить, где он и что
происходит вокруг, недостаточно провести пальцем по экрану, нужно
спрашивать. Или вспоминать то, что осталось ему в наследство от
прежнего владельца тела, через тошноту, спазмы и обмороки.
За себя Евгений, он же Сергей, не беспокоился. Двадцать лет
скинул, здоровье, если не считать приступов, присутствует,
руки-ноги на месте, больная голова – тоже. Из того времени, где он
оказался, помнились только революция и Великая отечественная война,
а вот что между ними происходило, больному было неведомо – в
детском доме школьные занятия были не в чести. Но люди же жили
как-то, значит, и он сможет, надо только найти занятие по душе.
Перед прежним Сергеем вины он не чувствовал – тот, даже со
скудными познаниями нового Сергея в медицине, после взрыва гранаты
и обрушения дома был не жилец. Хорошо хоть воспоминания остались,
для адаптации полезные, хоть и не все, уж очень жизнь у этого
Сергея Травина была пёстрая и сложная. Больной вздохнул, кое-как
поднялся с кровати, вышел в коридор и вернулся через несколько
минут с газетой «Правда» - хоть давности и недельной, но
здешней.