-Очнулся, болезный. - Труг
усмехнулся. – Силен ты голову подставлять…
Приподнявшись, Михаил увидел
неподалеку внушительных размеров ноги. Он попытался сфокусировать
взгляд на хозяине ног. Давешний огромный лепурец, негромко скуля,
судорожно хватался за пах.
-А я тебя узнал, - погрозил ему
пальцем Михаил.
-У, как тебя пробрало, - Дгор помог
Корноухому встать, придержал за локоть, давая время прийти в себя.
– Идти сможешь?
-Слушай… - Михаил воззрился на гнома
в проблеске надежды. – Ты ведь умный да?
Труг ошалело кивнул.
-Тогда скажи мне, что может течь по
воде и гореть? - Михаил ведомый гномом оглянулся на канализационный
сток, исчезавший в грязном сумраке. Запахи сырости и дерьма чуть
потускнели.
-Прям так сразу сказать… - Труг помог
спутнику обогнуть возлежащих посреди прохода узников. – Хотя,
постой, сейбин подойдет…
-А сейбин, это что?
-Масло для ламп – пару лет назад
повсеместно вошло в обиход. Горит дольше, ярче, и расход небольшой…
- Труг осекся и оглянулся. – Ты чего, охренел? Хочешь поджечь
сточный канал?
-Да, - согласился Михаил.
-Зачем?
-А просто так, чисто из
вредности.
-Ты вообще, как, в норме?
-А где здесь можно достать
сейбин?
Осознав серьезность намерений
Корноухого, дгор обреченно мотнул головой и молча повлек спутника к
камере. Возможно, среди знакомых лиц ему полегчает, и он вернется к
реальности, дабы не расстраивать тех, кто мог считаться друзьями…
«Друзьями?» - удивился себе дгор.
-А вот и мы – Труг шагнул в келью и
осторожно сгрузил Михаила у стенки. Присутствующие, в ожидании
комментариев, выказали толику интереса.
-Что случилось, Мик? – задал Шарет
общий вопрос.
-Поскользнулся, - буркнул Михаил в
ответ. – Сегодня бои еще будут?
-Вряд ли.
Пожав плечами, Михаил лег, притерся к
стене, отдавая должное чувству защищенности, и закрыл глаза. Пусть
все идет своим чередом, идеи подождут, благо то, что они есть – уже
можно почитать за счастье.
С последними лучами солнц принесли
ужин, как и обед промелькнувший скоротечно – в равнодушном
молчании. Полновластным хозяином по камерам прошествовал сон.
Невнятный людской гомон стих, уступая тяжести ночи – стонам и
хрипам измученных узников.
Осторожное прикосновение заставило
тьму исчезнуть. Михаил открыл глаза и несколько секунд таращился в
потолок. Извечный сумрак и танец полутеней. Тело решительно
противилось пробуждению.