Безымянный не
ответил и даже не пошевелился. Он смотрел в глаза Магу смело, почти
с вызовом, и Диссу это нравилось. Даже Арджин, фактически второй
человек в замке, себе такого не позволял.
– Ты молчишь
потому, что не можешь говорить, или потому что тебе нечего сказать?
– спросил чародей вполголоса, будто размышляя вслух. – Ведь если не
можешь, мы можем найти иной способ общения.
Снова молчание.
Безымянный словно ждал чего-то или надеялся что-то разглядеть в
поведении Мага, а разговоры – это вроде как что-то лишнее. Парень
просто их игнорировал.
– Значит, можешь, –
заключил Дисс и ухмыльнулся. – Тогда я велю больше не приносить
тебе еду. Может быть тогда ты соблаговолишь прибегнуть к такому
примитивному способу общения, как речь.
– Я смогу попросить
еды, – сказал безымянный на чистом Локуэле. – Но это не значит, что
я хочу с кем-то разговаривать.
– Оно говорящее! –
всплеснул руками Маг. – Ты ведёшь себя некрасиво, приятель. Здесь
принято пользоваться словами.
– А на мой взгляд
это вы ведёте себя некрасиво, когда лезете ко мне с разговорами, –
парировал безымянный. – Мне намного лучше без них.
Дисс склонил голову
набок, размышляя. Скосил взгляд на руку собеседника: она вцепилась
в подлокотник так, что побелели костяшки пальцев. Лицом безымянный
по-прежнему владел, но что-то его сильно напрягало. Старый Маг
допускал, что причиной может быть он сам, поэтому и старался вести
именно беседу, а не допрос. Однако для беседы взаимного доверия
явно недоставало. Так как же быть?
– Ты – мой гость, –
сказал он наконец. – Спишь под моей крышей, ешь мою еду. Читаешь
мои книги. В этом замке принято спрашивать, если что-то нужно и
отвечать, если к тебе обращаются. Это вежливо и целесообразно.
Поэтому ты будешь соблюдать здешние правила. А если нет, то
выметайся хоть сейчас.
Во взгляде
безымянного мелькнула растерянность, даже испуг, и Дисс понял, что
угадал с тоном.
«Гость» вовсе не
был хамом, как могло показаться. Напротив, он настолько замкнулся в
себе, что даже поговорить с кем-то для него стало трудно. Да, морду
кирпичом он делать научился – чтобы совсем уж не терять лицо – но
на самом деле постоянное нахождения рядом с другими людьми для него
само по себе было серьёзным испытанием. Потому и уходил от
разговоров в буквальном и переносном смыслах. А сейчас бедолага
понял, что деваться некуда, и потому говорил через силу.