Победу на дуэли мы, конечно, не отмечали, но хохот, когда я
хлестал Алексеева действительно имел место. Что было, то было, из
песни слова не выкинешь.
«Бенедикт попытался предъявить удостоверение журналиста,
чтобы объяснить, почему он задаёт вопросы, но Матвей Михайлович
продолжил избиение уже на улице с помощью толстой и тяжёлой трости
и в конце плюнул журналисту в разбитое лицо. Молодому здоровому
аристократу должно быть стыдно за избиение человека, который в два
раза старше его по возрасту и ничего тяжелее ноутбука никогда не
поднимал.
Наше издание надеется, что Государь обратит внимание на
бесчинства дворянства, которое считает, что обладание Яром
дозволяет им поступать со всеми остальными гражданами так, как ему
заблагорассудится».
То есть, теперь тонкий прут у них превратился в толстую и
тяжёлую трость. Удостоверения журналиста он никакого не доставал. А
хоть бы и достал, какая мне разница? Разве есть правило, что от
журналиста можно терпеть то, чего ни от кого бы терпеть ни один
приличный человек не стал?
Лишённый Яра пустышка, Матвей Мартынов, сын младшего сына князя,
в версии «Римского Эха» превратился в обезумевшего от владения Яром
наследника рода, который ни за что ни про что избивает честных
граждан на улице.
Я вздохнул и закрыл заметку. Подписи под ней не было. Вероятно,
Бенедикт Алексеев сам написал о себе в третьем лице, чтобы заметка
выглядела так, будто её пишет другой обеспокоенный журналист.
Поскольку ночью я поспал всего ничего, я отложил «ладошку» и
задремал. Но вскоре очнулся, ощутив чьё-то присутствие. Я приоткрыл
один глаз и увидел перед собой женщину лет двадцати трёх – двадцати
пяти, в круглых очках, с синими волосами и татуированными руками и
шеей. Она снимала меня на телефон с логотипом яблочного
огрызка.
– Таша Гиксман, – произнесла она непонятные слова. Мгновение
спустя до меня всё-таки дошло, что этими словами она обозначает в
пространстве свою персону, – независимый корреспондент. У меня свой
видеоканал на…
«А, корреспондент, понятно» – подумал я. И перебил, чего бы
никогда бы не позволил себе в общении с приличным человеком:
– Вы не имеете права здесь находиться. Как, вы сказали, вас
зовут?
– Таша Гиксман, – снова представилась она.
– Это вас родители так назвали? – уточнил я.
– Нет, назвали Натальей, но в Паутине я известна как Таша,
независимый корреспондент, – заявила она.