Пришлось крепко сжать зубы, дабы не заорать, но физиономия у него стала, очевидно, настолько страдальчески выглядеть, что бородач сокрушенно вздохнул, сочувственно крякнул и, пробормотав, что, видать, и нынче без меду никак не обойтись, метнулся прочь из темной избы.
Константин, оставаясь лежать и стараясь не то чтобы не делать лишних движений, а вообще не шевелиться, пытался, насколько это возможно, осмотреться вокруг одними глазами. То есть вначале повел ими вправо до отказа, потом влево и наконец вверх и вниз.
Увиденное не то чтобы поразило, а вовсе ошеломило его.
Само помещение оказалось деревенской избой в самом худшем ее варианте. Такие ему доводилось видеть еще мальчишкой в семидесятых годах, в деревнях Рязанщины, расположенных близ райцентра, где он провел все свое детство.
Как правило, проживали в подобных избах одинокие несчастные старухи, всю жизнь отдавшие родному колхозу и получавшие пенсии от восьми до шестнадцати рублей в месяц. Рубли были не фантиками от демократов, а полновесными брежневскими, но их мизерное количество не позволяло помереть с голоду и только.
Впрочем, после второго шмыганья глазами Константин понял, что ошибся. Настолько убогих хатенок он вообще не встречал.
Чего стоили, например, земляной пол и натянутая на единственном маленьком оконце загадочная мутная пленка, еле-еле пропускавшая жалкий свет, которого хватало лишь на то, чтобы создать тусклые, унылые сумерки, царящие внутри избы.
Если бы не яркое солнце, упрямо пронзающее своими острыми лучами эту пленку, то в убогой лачуге и вовсе воцарилась бы тьма.
Впрочем, особо разглядывать было нечего. В противоположном от Кости углу разместилась черная закоптелая печка невиданной им доселе конфигурации с выходным отверстием, ведущим наверх, в сторону крыши, причем не доходя до нее где-то с полметра. Потолка в избе просто не имелось.
Из мебели лишь тот лежак, на котором он сейчас находился, широкая, грубо сколоченная лавка напротив и сбоку от нее такой же грубый стол. Полок на стенах, правда, было с избытком, и все сплошь заставлены горшками, горшочками и прочими крынками.
Какое-то несоответствие, некая чуждость и непривычность присутствовала и тут. Спустя некоторое время Константин понял, в чем она заключалась.
Во-первых, посуда на полках стояла исключительно глиняная, ни единой стеклянной банки или пластиковой бутылки там не наблюдалось.