– Ой, да ну тебя нахер, поручик! – подытожил лекцию Пианист. –
Отставить дискуссию! – из своего опыта он знал, что о
чувствительных темах, вроде политики и религии, Тайво готов
трепаться до тех пор, пока все остальные за столом не будут готовы
его убить на месте. Выждав, пока стихнет гам и подносное бурчание,
Раймунд продолжил: – Мы с Рене и Бомбой идём к Зяме. Остальные пока
побудут здесь.
– Это еще почему?!
– Это потому, дорогая моя и любимая, что если мы выберемся на
люди всей толпой, – терпеливо разъяснил Пианист, – то будем
казаться сбежавшим цирком. Привяжется какой не по чину бдительный
полицейский, и придётся выкладывать последние деньги, дабы он
поверил, что толпа у нас сугубо мирная, а вовсе даже не митинг, и
никаких негодяйств мы не замышляем. Не хочу нарываться, уж больно
день сегодня неудачный: слышала ведь, железнодорожники бастуют?
– А Бомбу-то зачем? – не сдавалась Женевьева. – По нему же
видно, что приезжий! Самое то, что прицепиться.
Раймунд выдохнул. Пошарил на столе, заваленном остатками
вчерашней трапезы и пустыми чашками, нашел свернутый комок бумаги,
которым, судя по виду, вытирали что-то – не то кровь, не то
томатный соус. Развернул, положил перед девушкой.
– Это что за иероглифы? – пригляделась Жен, сморщив веснушчатый
нос.
– Это то, что нам надо спросить у Зямы для месье Бомбы.
– Зузан, а ты не мог по-человечески написать?
– Тут всё по-человечески, – развел руками паннонец. – Просто
написано человеком-взрывником, а не человеком-человеком. Зяма ваш
должен понять. Наверное, – добавил Бомба.
– Вот я и решил, что дешифровки все эти мне, особенно с
похмелья, так нужны, что аж зубы сводит. К тому же, мало ли, вдруг
купим что, а оно не подойдёт. А то взрывное дело, конечно, не такое
уж и сложное, но взрывать трудно.
– Я тоже выскочу, – лучезарно заулыбался Тайво, доверительно
дыша перегаром, – а то в доме нет ни капли алкоголя. А пребывать в
пошлой трезвости я как-то отвык.
– Скатертью по жопе! – улыбаясь не менее дружелюбно, сказала
Женевьева.
– Дети, – тяжело вздохнул Король и пошел варить кофе.
*****
В подъезде их ждал Вуглускр.
Когда Раймунд и Рене с Зузаном спускались по лестнице – он
неожиданно шагнул из густой тени в углу, где до того, даже самый
пытливый глаз мог различить одну только скучную пыль и порванную
паутину ленивого паука: