– Можно тебя?
Она робко кивнула и положила мне руку
на плечо. После первых же па я почувствовал, что она не только
ходит легко. И, уже не осторожничая, решительно повел ее.
– Где училась?
– В «эрдэка», – ответила она, поняв.
И поправилась: – В районном доме культуры. У нас там танцевальный
кружок.
– И он тоже? – кивнул я в сторону
крепыша, который двигался слишком уверенно для сельского
увальня.
– Виталик? – улыбнулась она. – Он у
нас первый танцор. Он даже лезгинку может.
– А пляску святого Витта?
Она нахмурилась.
– Ты к нему не приставай. Он в
спецназе служил. У него даже краповый берет есть.
– Да ну?
– Аким, не надо! – жалобно попросила
она.
– Откуда ты знаешь, как меня
зовут?
– Знаю, – уже знакомым мне тоном
ответила она.
– Ты, посмотрю, вообще знаешь очень
много. Тогда скажи: отчего умерли Ульяна и Онисим? Никаких эпидемий
в то время не было – проверено, а тут двое молодых, здоровых…
Откуда ты вообще знаешь их историю?
Она опустила взгляд.
– Не скажу.
– Почему?
– Потому что ты сейчас злой.
– Я очень добрый.
– Ты злой. Пусти! – она уперлась
ладонями мне в грудь. – Мне надо работать!
Она убежала, а я остался стоять у
стены, наблюдая за танцующей парой. Наконец, музыка кончилась,
Маргарита что-то сказала крепышу, они оба засмеялись. Я сглотнул.
Маргарита взглянула на часы, оглянулась и пошла к дверям. Крепыш
двинулся в другую сторону. Я остановил его на полпути.
– Говорят, вы не только хорошо
танцуете?
Он недоуменно смотрел на меня.
– Когда вас учили танцевать, не
объясняли, что женщину, которая пришла в ресторан с мужчиной, можно
пригласить только с разрешения ее спутника?
– Так она не возражала! – удивился
он.
– Зато я возражаю.
Он пожал плечами. Лучше бы он дал мне
оплеуху.
– Слушай, танцор лезгинки!..
– Пойдем!
Он повернулся и пошел к выходу. Я
двинулся следом. В скверике за гостиницей тускло горели два фонаря.
Скудно, но хватит. Он снял пиджак, галстук, аккуратно сложил их на
лавочку. Я был в джемпере и ничего снимать не стал. Он принял
боксерскую стойку, и я тоже. Правильно. Не шантрапа, чтобы ногами
махать.
У крапового берета оказались пудовые
кулаки – он хватил меня в бок так, что ребра затрещали. Но больше
ему это не удалось. Руки у меня были длиннее. И свой положенный по
закону год армейской службы я прошел в десантно-штурмовой бригаде…
Он упал и вскочил, как ванька-встанька, упал и снова вскочил. После
третьего пропущенного удара уже не поднялся. С трудом сел и
сплюнул.