– Ваша внучка рассказала.
– У меня нет внучки! – удивился он. –
Я не женат. И не был никогда. С мамой вдвоем всю жизнь…
Он вздохнул.
– Она называла вас «дедушкой».
– А-а, – протянул он и пояснил: –
Здесь все меня так зовут. Со школы пошло. Я же сорок лет учителем
истории… Главное, еще совсем не старым был, а уже дедушка… – он
заулыбался, разом превратившись в седенького милого старичка, и я
сразу понял, откуда это прозвище. – Я б еще преподавал, – он снова
вздохнул, – да молодым работать негде. А у меня все-таки пенсия.
Тут как раз филиал музея открывали. Кому быть заведующим, вопрос
даже не стоял…
Согласитесь! – вдруг хитровато
сощурился он. – Но эта ваша версия ничего принципиально не меняет.
Даже лучше: конкретные исторические лица, несправедливо обвиненная
девушка, тайные похороны… Не отпетая как должно в церкви душа,
бродит привидением вокруг места своего захоронения…
Судя по всему, за привидение
«дедушка» решил стоять до конца. Я не стал спорить. Не
хотелось.
– А почему вы держите эти кости у
себя? Не похороните?
Он смутился.
– Надо было выяснить: кто,
почему…
Он умолк, и я понял: кости
предназначались для показа таким, как я. Неопровержимое
доказательство. Со смертью не поспоришь…
– В самом деле, надо бы похоронить.
Тем более, сейчас, когда ясно, чьи они. Пригласить православного
священника, отпеть, как положено. Устранить историческую
несправедливость.
– Некого приглашать, – нахмурился
он.
Теперь пришла моя очередь
удивляться.
– В Горке нет православного
священника?
– Православного – нет! – жестко
сказал он, выделив интонацией первое слово.
Он произнес это так, что расхотелось
дальше спрашивать. Воистину, в этом городке все было не так.
– Пойду спать.
Он поднялся из-за стола, но я
опередил:
– Не провожайте! И не надо запирать
меня на швабру. Я не из пугливых. Если вдруг и появится ваше
привидение, то с удовольствием с ним поговорю. Может, поделится
сокровенным.
– Не кощунствуйте! – попробовал
возмутиться он. – Нельзя безнаказанно спорить с потусторонним…
Но я уже закрыл за собой дверь…
На всякий случай я забрал швабру с
собой в комнату и, подумав, продел ее в ручки дверей изнутри. Этот
городишко уже начал меня смущать своей непредсказуемостью. Кто еще
ворвется ко мне будущим утром? И что на этот раз вздумает
рассмотреть на моем теле?