— Настя, — сухо отрекомендовалась
Кошатница. — Вчера исполнилось семнадцать.
О причине своей смерти она умолчала и
с тех пор ни разу об этом не заикнулась.
— Коршун, — сказал Коршун. — Это не
кличка, а фамилия. Зовут Сан Саныч. ДТП.
— Максим, — Макс замялся и неохотно
добавил: — Я с лестницы упал...
Бабуля прежде, чем представиться,
коснулась шляпы. Её брови взметнулись: она явно удивилась наличию
шляпы на своей голове. В тот момент мне стало ясно, что при жизни
она так не выглядела.
— Тамара Фёдоровна Крошева, —
произнесла нараспев Бабуля. — Инфаркт.
Я чуть не назвался Сёмой, но
раздумал: несолидно.
— Семён... — я помедлил. — ДТП.
Не хотелось уточнять, что меня сбила
машина — та неслась как болид, но я ведь даже по сторонам не
смотрел. Ротозей, вот кто я.
Настала очередь Близняшек. Одна из
них (я их тогда не различал) вышла вперёд:
— Я Рита, а это Света, моя сестра.
Мы... тоже... дэ... — раздался всхлип, грозивший перейти в рёв. —
Дэ... дэтэпэ-э-э-э-э!
Рёв не заставил себя ждать. Света
обняла сестру, и та сквозь плач зачастила:
— Мы же сзади сидели, а та машина,
она... она в нас спереди врезалась... А
мама с папой сидели впереди... значит, они тоже погибли?.. Так
почему же их тут нет?
И вот тут я с какого-то перепугу
сказал:
— Потому что они не застряли.
До сих пор не понимаю, как меня
осенило — но точно знаю: слово правильное.
«Застряли».
Так мы с тех пор и говорим.
За Ритой разревелась Света. Остальные
растерялись, кроме Бабули:
— Не нужно плакать, — сообщила она. —
Скоро нас ждёт Божий Суд, и вам обеим будет дарован рай. Знаете,
что сказал про детей Иисус?
Рёв Близняшек утих, и вдохновлённая
Бабуля закончила:
— Он сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им,
ибо таковых есть Царствие Божие.
«Супер, — вздохнул я про себя, глядя
на зарёванных сестёр. — Надо думать, они теперь запляшут от
счастья».
Макс снял очки, будто желая стряхнуть
морок.
— Постойте, какой рай? — он нервно
обвёл всех взглядом. — У всего происходящего должно быть
рациональное объяснение. Нам просто надо сесть и во всём
разобраться.
— А чего тут разбираться? — Палыч
встал со скамьи. — Мы все откинулись. Дали дубу, отбросили копыта,
сыграли в ящик.
— Прикусили бы вы язык, — укорил его
Коршун. — И вы, уж извините, тоже, — он покосился на Бабулю: —
«Ждёт Божий Суд», «дарован рай»... кто же так детей
успокаивает?