А теперь уточню насчёт гроба и
дивана. Есть у Риты такой бзик — ложиться в гроб. Вскоре после
застревания она заказала его Ангелу, и гроб в тот же вечер появился
в Общаге: Ангел безотказный, о чём его ни попросишь — конечно, в
рамках Контракта. И с тех пор Рита бежит к гробу, едва захочет
полежать. Не знаю, откуда у неё эта склонность — может, от нервов.
Всё-таки смерть — серьёзный стресс.
Но недавно вмешалась Бабуля: «Закажи
Ангелу диван, а в гробу лежать не дело». Она-то Риту и уломала:
предложила выбрать диван в магазине, как это делают живые, и
заказать Ангелу такой же.
Поначалу сработало, но теперь Рита
ворчала: ей не диван, а новый гроб подавай!..
Готов спорить, ни черта вы не поняли,
— а если и поняли, то у вас три вопроса: что за Общага, что за
Ангел и что за бред я несу? Потерпите — я
объясню всё постепенно. У вас череп лопнет, если я сделаю это
сразу.
Итак, пошли мы за диваном —
Близняшки, Макс и я (ну а кто же ещё? Бабуля пела, Палыч пил, а
Коршуну бытовуха до лампочки — в Общаге он почти не бывает; что до
Кошатницы, то она одиночка и не любит магазины. В какую-нибудь
заброшку она бы с нами пошла, а в магазин — ни за что). Шли мы мимо
пустыря, в этой истории сыгравшего не последнюю роль.
С него-то всё и началось... А точнее,
с того, что я взглянул на забор.
Мы перешли через дорогу, невидимые и
неслышимые для живых, и я глянул направо. Там был забор-сетка...
его название вроде бы рабица (или сетка Рабица — по имени
изобретателя; это меня Коршун просветил). Короче, за этой рабицей
был пустырь, и там плакал ребёнок.
Я сбавил шаг. Ни зазевавшийся Макс,
ни заспорившие Близняшки плача не слышали. Когда они спорят, не
услышишь и гром.
Но я услышал тихий плач — и сразу же
замедлил шаг. Потом окликнул друзей:
— Эй, народ!.. Притормозите
слегка!
Они притормозили.
— Ну чего там? — спросил Макс.
— Ребёнок плачет, — сказал я.
Но ребёнок уже не плакал — он умолк,
едва я подал голос.
— Да?.. — Макс недоверчиво
прислушался.
Я глядел сквозь забор. Мрачный
заснеженный пустырь с осколками кирпича, ржавым великом (его
вот-вот занесёт снегом) и чёрным пакетом, стойко сопротивлявшемся
белизне. Просто пустырь на месте снесённого летом магазина.
И никакого ребёнка.
— У тебя глюки, — сказала Рита.
— Точно, — подтвердила Света. —
Наверное, это шизофрения.