Я бы мог описать, что сотворил этот
тихоня тридцатого декабря две тысячи восемнадцатого (один остряк на
псковском форуме назвал то воскресенье Кровавым — шутка, по-моему,
неудачная), но записи Ломзина опишут всё сами — я лишь включу вам
диктофон.
Фрагмент первой записи (из
допроса свидетеля Лейкиной Е.И.)
Ломзин: «Кем вам
приходился Александр?»
Лейкина
(всхлипывая): «Вы... вы же уже знаете... Зачем тогда
спрашивать?»
Ломзин: «Пожалуйста,
отвечайте на вопрос».
Лейкина: «Саша был
мой жених. Мы в следующем году пожениться хотели. Его мама даже
подарила мне це... цепочку — золотую, с кулоном. Ну знаете, кулон
такой, в форме сердца... Сказала, я ей теперь как дочь».
Пауза, всхлипы. Звук льющейся
воды.
Лейкина:
«Спасибо...»
Судя по звукам,
пьёт.
Ломзин: «Вы были
знакомы с двоюродным братом Александра?»
Лейкина: «Лучше бы
не была!.. Я сразу, как его увидела, поняла, что он чокнутый. Весь
из себя такой ботаник, взгляд затравленный, а чуть отвернёшься, и
он тебя глазами буравит. Таких надо изолировать с детства!»
Ломзин: «Один из
участников вечеринки утверждает, что Александр хотел сделать брату
сюрприз. Вы в курсе, о каком сюрпризе шла речь?»
Лейкина: «Да все
знают... Саша переживал, что у драгоценного братика нет девушки. У
него её вообще никогда не было, представляете? К восемнадцати
годам! Ну вот Саша и решил ему помочь. Даже сказал мне, что тот до
Нового года мужиком станет».
Ломзин: «А что-то
конкретное он сказал? Ну, как именно... то есть с кем...»
Лейкина
(перебивает): «Да с Лизкой Стряповой, ясное дело. Она ж
безотказная. Шлюха она!»
Фрагмент второй записи (из
допроса свидетеля Стряповой Е.А.)
Ломзин: «Вы знали о
планах погибшего относительно вас и его двоюродного брата?»
Стряпова: «Так он
сам мне сказал: надо типа из Женьки наконец сделать мужчину. Ну и
стал ко мне с этим подкатывать — типа могу я или не могу...»
Ломзин: «Можете ли
переспать с его братом?»
Стряпова: «Не, ну а
чё вы так грубо? Он же из лучших побуждений...»
Ломзин: «И что вы
ответили?»
Стряпова: «Не, ну
надо же людям помогать... Женька-то был неплохой — ну то есть я
тогда так думала... Только застенчивый очень».
Ломзин: «Как
по-вашему, Евгений Стуков мог обо всём догадаться?»
Стряпова: «Ну так он
же не дурак... ну в смысле был. Когда мы выпили, он сам признался,
что знал всё заранее и даже слово себе дал, что к Новому году со
своей девственностью распрощается. А потом к нам Марат
подошёл...»