— Гранатами, — усмехнулся полковник.
— Что Бог под руку послал, — пожал плечами невинный божий агнец.
— Я в ворогов лихих даже картошкой бросался.
— Результативно? — удивлённо поднял брови офицер.
— Ни одного насмерть не зашиб, — улыбаясь, похвалился богатырь,
и лишь потом, вспомнив «случайную» гибель несговорчивого главаря
банды, погрустнел и перекрестился. — А что до блатного авторитета,
так богохульник сам решил долготерпение Господа нашего испытать.
Шумнул под сгоревшей балкой, ему по башке привет сверху и прилетел.
Упокой, Господи, душу окаянную.
— Чего от меня-то хочешь, батюшка? — с прищуром глянул в глаза
ряженому иноку начальник эшелона.
— Прошу взять под своё покровительство раскаявшихся грешников, —
опять удивил батюшка Алексей.
— Дезертиры решили искупить вину на полях сражений? — не поверил
в поднявшуюся волну патриотизма офицер.
— Да, только они пока не знают о своём горячем желании
записаться в рекруты, — продолжал удивлять хитрый батюшка. — Но я
обещаю сагитировать заблудшие души. Думаю, парочку пехотных рот
можно будет сформировать.
— У тебя, прапорщик Ронин, что, солдаты делением умножаются? —
обратил внимание на парадокс в математических действиях счетовода в
рясе обескураженный полковник. — Ведь, по моим сведениям, на
станции только одна рота потеряшек была.
— Так я не о застрявших на станции солдатах речь веду, а об
отряде самозваной городской милиции. Оружием все владеть обучены,
азы службы прошли. Чем вам плохи такие бойцы?
— Дезертируют при первом удобном случае, — презрительно скривил
рот полковник.
— Времена такие, — горестно вздохнул деятельный инок. —
Остальная окопная братия тоже охотнее в тыл смотрит, чем на позиции
неприятеля. Однако при должном умении можно и со слабыми фигурами
партию выиграть. Вчерашний день тому пример.
Опытный офицер понял, что отправкой на фронт пленённого
гарнизона Ронин ловко избавляется от сил противника в городе. Даже
если часть дезертиров сумеет вернуться назад разрозненными
группками, у Ронина будет время основательно укрепиться в
Александровске.
— Эх, Ронин, мне бы в полк побольше таких гроссмейстеров, — с
улыбкой глядя на чернявого молодца, помечтал командир.
— В мирские дела смиренному иноку влезать не положено, — скромно
опустил глаза баламут в рясе и виновато покаялся: — Восхотелось
помочь бывшим однополчанам, вот нечаянно и нарушил устав строгой
службы. Я ведь проездом в городе, у меня миссия иная.