Нещадно фальшивя, Антон Гаврилович задудел: «Мы рождены, чтоб
сказку сделать былью», резко оборвал музицирование и подкатил ко
мне.
- Все оч-чень, оч-чень хорошо складывается, Миша, - возбужденно
затараторил Данилин. – Револий Михайлович в полном восторге от этих
твоих программ, и трижды мне наказал, чтобы ты послезавтра никуда
не отлучался до обеда – он сам заедет за тобой! Ущучил?
- Понял! – заверил я куратора, делая ударение на втором
слоге.
- Проникся?
- Осознал!
- Тогда за мной, комсомол! – Антон Гаврилович встал в позу
Ленина, указующего верный путь.
- Куда?
- У-ужинать, комсомол, у-ужина-ать! – пропел куратор. – Да
оставь ты в покое куртку, ресторан в южном корпусе!
Мы покинули номер и зашагали в ногу.
Суббота 4 января 1975 года, утро
Первомайск, улица Мичурина
Половину ночи Марина провела в дороге, поэтому с утра была вялой
и сильно не в духе. А тут еще коллеги из «семерки» убедили
начальство переменить место обитания всей группы – после долгих
поисков обосновались в большом доме на Мичурина, тихой
«старорежимной» улочке, где, мерещилось, не только часы отстали, но
и календарь.
Дорога выглядела подметенной и хорошенько пропылесошенной – ни
снежинки, только под заборами наметы.
Ограды из замшелого плитняка едва удерживали старые, буйно
разросшиеся черешни и шелковицы, а под ногами выгибали гладкие
спинки булыжники мостовой.
«Если сейчас выедет какой-нибудь фиакр или пролетка, - подумала
девушка, направляясь к нужному дому, - я не удивлюсь!»
Она внимательно оглядела палисад, увитый засохшим плющом. Точка
подходящая - дремучий вишенник даже зимой скрывал перемещения за
путаницей ветвей, да и не в меру любопытных соседей рядом не
проживало. Вот только добираться сюда пришлось ножками - никто
старшего лейтенанта Исаеву на вокзале не встретил, и не подвез.
Называется: «Не ждали».
Толкнув жалобно скрипнувшую калитку, Марина прошла в обширный
двор, где тяжеловесно расплывались два дома из темного
«дореволюционного» кирпича - один с высоким крыльцом, другой с
просторной верандой, - а с краю тулилась скромная летняя кухня.
Снега лежало по колено, но бравые товарищи офицеры расчистили
дорожки, докопавшись до сухой бурой травки.
И тишина…
Девушка кашлянула, лишь бы нарушить «белое безмолвие», и
решительно зашагала к дощатой веранде, обитой резными плашками.
Веранду заплетали, словно лианы в джунглях, толстые, крученые лозы
винограда. Летом в ней, наверное, зеленистая тень стоит, как под
водой, да такая густая, что свет приходится включать.