- Ну, все, ждем.
- А если он пойдет на контакт? – повязка чуть приглушала голос
Вальцева.
- Мы же обговорили все темы с утра! – Марина сказала это мягко,
но с явным оттенком нетерпения.
- Да нет, я помню… - стушевался Максим. – Просто…
Резко, с противным дребезгом зазвонил телефон. Исаева схватила
трубку первой, опережая Вальцева.
- Алло?
- Объект движется по улице Жданова к больнице.
- Понятно. Продолжайте наблюдение.
- Есть!
Положив трубку, Марина скомандовала:
- Готовность раз! Макс, дуй в вестибюль. А мне лучше
исчезнуть.
Ершов кивнул и отворил дверь, придерживая для Марины. Вернувшись
к машине, Исаева юркнула внутрь, тут же включая рацию. Зашипело, и
молодой голос произнес:
- Два-три-семь, два-три-семь, ответьте два-три-пятому. Дайте
вашу точную настроечку.
- Два-три-пять, мы на Жданова, - с ленцой отозвался эфир. –
Ориентир – угол Тракторной… У зеленого «Жигуля» - остановка… У нас
выход объекта, он скоро будет на точке!
- Вызываю два-три-пятого. Груз приняли. Зеленые «Жигули»
отъезжают.
- Два-три-седьмому. Принять под НН уходящий «Жигуль»…
- Все, дуй к Максу, - приказала Марина.
- Дую! - Григорий быстро отвернулся, чтобы скрыть счастливую
улыбку.
Вечер того же дня
Первомайск, улица Дзержинского
Из гаража я возвращался изрядно взопревшим. С непривычки ломило
спину – пришлось потягать железяки с чугуняками, зато мастерская
стала больше походить на Центр НТТМ.
Шагал я быстро, не оглядываясь, а у меня еще и привычка полезная
выработалась – чуток изменять внешность. Губы свои – авторы
любовных романов обожают называть такие чувственными – я сжимал
поплотнее, чтобы выглядели тонкими, а глаза опускал или щурил.
Шмыгнув в подъезд, по привычке полез в почтовый ящик,
обнаруживая белеющий листок – это было извещение. Револий
Михайлович прислал бандероль!
Развернувшись, как по команде «кругом!», я дунул к почтамту.
Полчаса до закрытия! Паспорт мой лежал дома, но комсомольский билет
со мной, а по нему даже переводы можно получать, если до пятидесяти
рублей.
На почте было светло и пусто, жующая пирожок тетка быстренько
выдала мне увесистую коробочку и вывесила табличку «Закрыто».
Успел!
Обратно я топал неторопливо, дыша свежим воздухом. Двинулся
наискосок через площадь и сам не заметил, что все больше склоняюсь
к «военному дому».
«Я только посмотреть!», - заверил себя, и шмыгнул в калитку. На
заснеженный двор ложились уютные четырехугольники теплого домашнего
света. За наташкиным окном на втором этаже тоже горела лампа –
абажур рассеивал розовый накал, прогоняя нежилую холодную тьму.