Этого, впрочем, мне совсем не
хотелось: в прошлой жизни для меня зубной имплант-то был настоящим
стрессом, а делать апгрейд всему телу… Нет, это определенно не тот
путь самурая, который мне нужен.
Прокатившись по взлетно-посадочный
полосе, самолет между тем сбросил скорость и довольно быстро
подкатил к рукаву телескопического трапа. На выходе, уже в проходе
рукава, потоки пассажиров разделились. Настоящие люди, граждане
двигались вверх, на верхние этажи терминала аэропорта. Их в
самолете летело не больше десяти человек, и располагались они в
огороженной передней части салона. Остальным путь предстоял вниз. В
буквальном смысле – телескопический трап был двойным, и сразу после
выхода из самолета красная дорожка повела нас под уклон, в проход
для таких, как я.
Такие, как я, – это про неграждан,
если что. Которых в салоне самолета находилась большая часть.
Впрочем, и во время полета, и во время выхода из салона все вели
себя донельзя прилично. Аэропорт – зона повышенного контроля,
нарваться на неприятности в связи с «несовместимым с нормами
общественного порядка поведением» и потерять пункты социального
рейтинга здесь очень и очень легко. А пункты социального рейтинга –
это не просто так. Для человека нижнего сословия это не просто
комфорт существования, это вопрос выживания.
Через красный коридор проходов
нижнего уровня идут неграждане. Унтерменши. Да-да, местами именно
так здесь это и называется – протекторат Танганьика под совместным
британо-германским управлением, и язык и местные термины здесь
отличаются широким разнообразием. Слово «зимбабун», кстати,
довольно широко известное в узких кругах в моем мире, тут тоже в
ходу.
Двигаясь на выход одним из последних,
не желая толкаться в узких проходах рамок, я по-прежнему думал о
том, что сейчас захожу в этот мир с черного хода, но цель,
озвученная Астеротом в его предложении, от которого нельзя
отказаться, осталась прежней – взойти на самый Олимп. Только в этот
раз взойти на самый Олимп, став элитой корпоратов. Получив право
на…
– Give me your ID, – отвлекая от
мыслей о глобальном, произнес сотрудник визового контроля, к будке
которого меня вдруг довольно случайно вытолкнула смешавшаяся
суетливая очередь.
Слово «пожалуйста», обязательное в
обращении к гражданам, что характерно, он сейчас не произнес. Я же
сразу протянул офицеру айди – белый пластиковый треугольник с
цветной фотографией и черным выпуклым шрифтом на двух языках.