Впрочем, атакующие сотни прошли довольно быстро. Зверев и холопы вылезли из-под телеги, глядя им вслед. Сразу стало ясно: сеча закончилась. Ляхи, которые осаждали воеводский шатер, поняли, что рискуют оказаться между молотом и наковальней, а потому предпочли уйти в сторону Острова еще до того, как столкнулись со свежими русскими силами. Преследовать их никто не стал – и так людям за день крепко досталось.
Рядом с новиком осталось всего семеро холопов. Трое вместе с ним под телегой отсиживались, еще столько же – под другой, да смешливый безбородый Шамша – под третьей. Искать остальных было бесполезно: земля вокруг оказалась настолько истоптана, изрыта копытами, что раненого, упавшего на землю, неизбежно перемесило бы, как в мясорубке. Как Андрей сам ухитрился вовремя выскочить – просто чудо.
– Никита, оружие наше соберите, – указал новик. – Пищали, бердыши. И людей… Тоже.
Сам он, помахивая коричневым от крови и пыли стальным полумесяцем, то и дело перепрыгивая мертвые тела, поспешил к шатру. Ляхам все-таки удалось собрать богатую жатву. На каждого убитого поганого приходилось по пять, а то и шесть мертвых ратников. И даже если пищальная картечь выкосила больше сотни схизматиков – счет все равно оставался в их пользу.
– Ничего, еще сочтемся, – негромко пообещал Зверев погибшим. – Отольются мышке кошкины слезы.
В отличие от всех остальных, он знал, что через пару столетий такая страна, как Польша, просто исчезнет с карты мира и надолго перестанет тревожить своего великого восточного соседа. Но сейчас… Сейчас, судя по всему, русские потеряли не меньше трети воинов.
Навстречу новику от шатра расходились усталые, забрызганные кровью бояре. Некоторые хромали, кого-то приходилось вести под руки. Андрей с напряжением всматривался в лица, пока, наконец, не углядел впереди знакомый шлем:
– Отец! – кинулся он к Василию Ярославовичу. – Отец, ты жив? Ты цел?
– Ништо, сынок, – с трудом улыбнулся Лисьин. – Отбились. Ты-то сам как? Господи боже, да что с тобой? Ты, никак, в одиночку со всею ратью поганой бился?
– Нет, холопы помогали, – не заметил шутливого тона Андрей.
– Ты же весь… Бог мой, да ты не ранен ли? Как же ты так?
– Прости, отец, но половину холопов я загубил…
– Ты сам-то, сам цел ли?
– Говорю же, цел, отец. Что ты все время переспрашиваешь?