- Ты чего, Минька, воздухоплава не видал? – залилась куриным
смехом Нюрка, - княжья дружина из дозора возвратается, - важно
заметила она, - вот настоящие мужи, не то, что ты, холоп.
- А что война, какая идет? – я пропустил обидную колкость мимо
ушей, не рассказывать же глупой дурре, что я инженер оборонного
завода, правда меня сократили недавно, но все же.
- Свят, свят, - женщина перекрестилась, - не каркай у нас все
тихо, это там, на западе война. У нас тута стабильность, как
говорит наш князь Игорь Всесветович. А мы бабы, за него завсегда в
храме Елизаветы Великомученицы свечку ставим, на славу, на
здоровье.
Я разглядел на бортах проплывающей бесшумно в воздухе
металлической махине объемные фигурки орлов, которые терзают дичь.
Вообще машина выглядела как произведение искусства, узоры и завитки
украшали всю ее внешнюю оболочку. Красивое литье! Как же этот
воздухоплав работает, ни винтов никаких нет, ни огромных крыльев. А
судя по объемам, человек сто, запросто может вместить. Нет, это не
галлюциногены полицейские, такого я инженер с высшим образованием
никогда ни в каких видениях сто процентов не увижу. Я подошел к
бочке с дождевой водой и посмотрел на свое отражение. Ёшкин кот,
вот это морда лица. Глаза заплыли, на скуле синяк, губы разбиты,
весь в копоти. Нет, конечно, это мое лицо, но оно доведенное до
безобразнейшего состояния. Я взял деревянный выдолбленный из единой
заготовки ковш и стал безжалостно себя поливать.
- Совсем сбрендил! – услышал я причитания Нюрки, - разве ж можно
до чистоты мыть лицо? Это же к болезням всяким. Точно скоро
помрешь.
Я еще раз глянул на свое посвежевшее отражение и
удовлетворительно кивнул, так-то лучше будет.
- Минька, бездельник! – окрикнули меня из окна второго этажа, -
быстро воды наноси! Марфа Васильевна с детьми завтракать
желают.
Я хотел было послать куда подальше, очередного
главнокомандующего с поварешкой, но самое лучшее сейчас было не
выступать, а все как можно более серьезно обдумать. Как такое может
быть, по воздуху механизмы непонятной конструкции летают, а
водопровода нет, и печь топится дровами? Я, молча, вошел в сени,
взял пару деревянных ведер и вышел в дверь, ведущую в большой и
непонятный пока мир. Улица встретила меня шумом, гамом и множеством
неприятных запахов. На булыжную мостовую, по всей видимости,
выливалось все, что в нормальном мире оправляется в канализацию.
Жуткое место, решил я, двигаясь по кривой улочке. На пересечении
двух дорог в центре, так же выложенный обработанным камнем, стоял
колодец. У которого уже собралась очередь из троих таких же, как я
оборванцев.