- Скушайте, Степанида Акимовна, не побрезгуйте. А то вон как
отощали на господских харчах.
Толпившиеся за его спиной дружки тут же заржали, будто стоялые
жеребцы, но Стешу было трудно смутить подобными глупостями.
- Благодарствую, Прохор Кузьмич за угощение, - кротко улыбнулась
она. – Только, я на ночь не ем. Боюсь, растолстею, как вы, и в
дверь проходить перестану.
Никак не ожидавший подобного ответа приказчик осекся и
машинально потер ушибленную незадолго до того о низкую притолоку
голову, под заливистый девичий смех подружек его несостоявшейся
жертвы. Впрочем, отступать было не в его правилах, и когда начались
танцы, он несколько раз прошелся гоголем мимо лихо отплясывающих
девушек, гулко топая при этом начищенными до нестерпимого блеску
сапогами. Увы, и это не помогло. Коварная девица и не продумала
проникнуться оказанной ей честью, а выбив каблучками дробь,
неожиданно запела:
- У Финляндского
вокзала
Я милёночку сказала:
Облысел ты, не дорос,
Полезай на паровоз! [2]
Многочисленные слушатели, поначалу остолбенели, а потом, глядя
на вытянувшееся лицо кавалера, едва не закисли от смеха. Надо
сказать, что «частушки» еще не успели завоевать популярность в
народе. До сих пор в Питере их пели только перебравшиеся с берегов
Волги вчерашние крестьяне, а местные поначалу воротили нос. Сама
Стеша их слышала прежде только от сослуживца Будищева – Феди
Шматова. Да и сам Дмитрий иногда выдавал нечто стихотворное, в
особенности, если подвыпил или думал, что его никто не слышит,
потому как звучали они на редкость неприлично.
Пропев еще несколько подобных куплетов и вконец оконфузив
чрезмерно настойчивого ухажера, девушка вернулась на место и больше
не плясала. Она вообще не хотела идти на гулянку, да подружки
уговорили. Чего, мол, сидишь дома, как клуша? Так вся молодость и
пройдет! Вот и сходила…
Пришло время отправляться по домам. Одни разбились на пары,
желая еще хоть немножечко побыть вдвоем, другие возвращались домой
компаниями, продолжая перешучиваться и смеяться. Степанида была из
последних, но как-то так получилось, что товарок ее оттерли в
сторону и девушка осталась одна. А стоило повернуть за угол, как
перед ней оказался разгоряченный и злой приказчик.
- Чего кобенишься? – тяжело дыша, спросил «поклонник», обдав
предмет своей страсти «ароматом» сивухи.