- Ай, да нэ-нэ… – заунывно тянул Изя, встряхивая кудрями.
Светлана подыграла ему на гитаре, добавляя разгульных нот, и вот
вышла Рита, изображая Эсмеральду. Затянув на узенькой талии старую,
вылинявшую скатерть, она закружилась в танце, сочетая изящное
фламенко и удалую таборную пляску. Гибкое, сильное тело будто
переливалось, следуя забористой мелодии.
Настя моя недолго держалась, тоже выбежала на травку, а Инна
выступила третьей.
- Ай, красавицы! – дурачился Изя. – Ай, бахталэ ромалэ!
Девушки словно затеяли бескровный баттл – гладкие руки взлетали,
шаловливо разметывая волосы, а дразнящие изгибы бедер завораживали.
Инна, Рита и Настя поразили меня неожиданным и удивительным
сходством – высокие, стройные, три грации улыбались одинаково
дерзко, напуская на зрителей колдовскую истому и разгоняя
пульс.
- Ай, чаялэ! – взвыл Изя.
Гости неистово захлопали, засвистели, словно расколдованные
«цыганским» кличем. Сцедив глуповатую улыбку в ладонь, я встал.
- Хочу сказать тост! – помолчав, поднял кружку с вином. – Настя
свидетель, в прошлом году мы всей семьей готовились уехать на
Дальний Восток. Я очень, очень рад, что отца удалось отговорить от
этой затеи, что не пришлось учиться в чужом, не родном классе. Да,
вы все мне очень дороги, особенно девочки… Ладно, ладно, не девочки
тоже! За вас. За всех!
- Ура! Ура-а! – тонко закричала Маша. Ее поддержали, и радостный
ор разнесся по всей улице.
Лениво тявкнул соседский пес, недовольный побудкой, а сверху,
словно отвечая близняшке, плавно опадало курлыканье – в ясной
синеве трепетал журавлиный клин.
Тот же день, вечером
Первомайск, улица Дзержинского
- Спину ломит, руки отваливаются, - хныкала сестричка, - ноги,
как не родные… Так… Столько свеклы перетаскала!
- …Жаловалась доктору баба Настя, - жестокосердно подхватил я,
мешая деревянной лопаткой скворчащую картошку, порезанную
соломкой.
- Издеваешься, да? – страдальческим голосом отозвалась девушка,
с трудом заводя руки за голову. Со стоном прогнувшись, она
посетовала: - Шея тоже болит! Сильно!
Котлеты прожарились с обеих сторон, и я плеснул в ярко-алую,
подпаленную снизу сковородку немного кипятка из чайника – пускай
доходят. Пар негодующе зашипел, но под крышкой сразу утих, выпуская
глухое недовольное ворчание.
- А вот я тебе сейчас массаж…