Толстяк слезал с глыбы. «Ментовки»
откровенно скучали: две кружили неподалёку, что-то вынюхивая,
третья и вовсе куда-то уехала.
— ...и к хозяевам не подлизываюсь! Не
то что некоторые!
— Эх ты! Сказанула — к хозяевам! К
ним, пожалуй, подлижешься!..
Наконец, не устояв перед соблазном,
Ромка размахнулся и ударил. Несильно, но точно и хлёстко, как на
бильярде. Глыба загудела, задрожала. Все умолкли и обернулись
удивлённо.
Гуденье, угасая, как бы обежало глыбу
изнутри, потом, словно споткнулось обо что-то — и такое
впечатление, что неподалёку ударила молния. Сухой, двукратный,
взрывающий перепонки треск. Ромка еле успел отскочить. Добрая треть
глыбы, съехав, тяжко грянулась об пол и, устрашающе рявкнув,
разлетелась вдребезги.
— Н-ни хрена с-се... — начал было
потрясённо толстяк, берясь за ушибленное дальнобойным обломком
колено.
Ромка не слушал. Из наклонного
мутно-стеклистого скола, как желток из разломленного крутого яйца,
выглядывала, круглясь, ещё более соблазнительная выпуклость. Ромка
шагнул, занёс кувалдочку — и зрители шарахнулись. Это его отрезвило
маленько — запросто ведь могло побить обломками!
Ударил и отскочил. И пошла цепная
реакция. Глыба стонала, лопаясь, трещина порождала трещину, грохот
стоял такой, словно рвались ящики с динамитом.
Наконец канонада смолкла и малость
оглохший Ромка попятился, глядя на дело рук своих. Поле боя и
впрямь выглядело устрашающе. Как после артобстрела. Испуганно
взглянул на зрителей. Мудрый морщинистый владелец комбинезона с
уважением цокал языком. Лицо Клавки обрюзгло от горя. Злобно
таращился толстяк. Девушка смотрела изумлённо и восторженно.
Откуда-то набежала целая стайка глазастых пушистых зверьков и тоже
уставилась на груды обломков.
Все, похоже, ждали заключительного
аккорда.
Осторожно ступая среди острых
разнокалиберных осколков, Ромка приблизился к пирамидальной кривой
кочерыжке, оставшейся от огромной глыбы, и расколотил её тремя
ударами.
— Вот... — как бы оправдываясь,
сказал он всем сразу.
Толстяк прокашлялся.
— Да может, она только с виду такая
была... — сказал он, то с ненавистью глядя на Ромку, то с надеждой
на девушку. — Посмотрим ещё, что кормушки решат...
Под кормушками он, надо полагать,
имел в виду «мусорки».
А те уже вовсю подъедали обломки.
Зрители, изнывая от нетерпения, ждали, когда они покончат с
последним завалом. Покончили. Съехались рыло к рылу, и такое
впечатление, что коротко посовещались. И наконец на стеклистое
покрытие посыпались разноцветные капсулы. Их было очень-очень
много.