Алхимик тихо ушел, не став больше ничего говорить и отвлекать
напряженного Широ. Ему, как никому другому, было отлично известно
состояние его ученика.
Вдохновение не так часто приходит к кому бы то ни было, чтобы
рисковать его сбить неосторожными словами или действиями.
*****
Первый день тренировок Широ сменился вторым, а второй день
плавно перетек в третий. И если поначалу Кизаши не мог нарадоваться
на прилежность своего нового ученика, то постепенно эта радость
сменилась настороженностью, а затем и чем-то похожим на легкое
опасение.
Было во всем этом некая жуткость.
Широ был ненормален, но его ненормальность особо хорошо
становилась видна тем лучше, чем больше с ним общаешься и
контактируешь по серьезным поводам.
Бытие воителей волей-неволей отсеивает ленивых и продвигает
дальше по жизни самых талантливых и упорных. Те, кто мало
прикладывают усилий на тренировках, очень быстро погибают, не сумев
продолжить свой род и передать гены.
Подобный отсев заставляет воителей медленно, но верно из
поколения в поколение становиться все сильнее.
Тем не менее, даже так, Широ выделялся в том числе и на фоне
самых рьяных любителей тренировок.
Холодная и устремленная воля, даже без намека на слабость или
эмоции.
Пришедший в их клан целитель учился не просто прилежно. Он
учился идеально.
Каждая свободная минута, не занятая сном, была четко
распланирована и несла в себе что-то полезное для гостя.
Что бы лучше это осознать, стоит внимательно приглядеться к
расписанию Ордынцева.
После того, как он просыпался, то немедленно приводил себя в
порядок и шел принимать завтрак с Кизаши. Слуги приносили им еду
прямиком в лабораторию внука Хидэо, поэтому в это же время Стас
учился письму и старательно запоминал те или иные иероглифы,
задавая вопросы касающиеся письменности.
Завтрак они заканчивали чаем, после которого Ордынцев садился за
тренировку исцеляющей руки. Последняя могла продолжаться весь день
вплоть до самого сна без единого отдыха и послаблений.
Вечером же перед сном он снова старательно повторял те
иероглифы, которые он выучил с Кизаши ранее, выписывая непонятные
моменты на отдельный свиток, чтобы спросить о них позднее.
И придерживаясь подобного темпа, Широ не делал пауз, не
отвлекался и не медлил. Он работал с четкостью бездушного и
беспощадного даже к самому себе механизма.