- Тортик будет! – солидно заверил ее Сандро. – И точка!
- Надо успеть с новогодним выпуском… - слабо трепыхнулся
Вартанян.
- Успеем! – оборвал прения ответсек. Он заметался между столов,
уворачиваясь от сучьев великанского фикуса и чудом не снося
старенький, заезженный принтер. - Товарищ главред, вам поручается
нарезка колбаски! Худред, на тебе сыр и хлеб!
Поворчав для порядку, я вооружился тупым редакционным ножом и
стал кромсать изрядный ломоть «Голландского». Настроение мое
потянулось вверх, всплывая пучеглазой глубоководной рыбой – из
донных холода и мрака к колыханью теплых волн.
Люблю наши днюхи! Не надо мотаться в перерыве домой, чтобы
задумчиво созерцать стерильное нутро пустого холодильника, где даже
отчаявшаяся мышь не висит в петельке. Затем вздыхать, переживая
свою житейскую несостоятельность, ставить греться чайник – и
распечатывать лапшу «Доширак»…
- А мне что делать? – выдала запрос хорошенькая
корректориня.
- Услаждать наш взор! – проворковал Сандро, делая вскрытие банке
шпрот. – И лобзать именинника! Горячо и страстно!
- Мальчишка! – Галя шаловливо кинула в него мятой салфеткой.
- Девчонка! – ответсек ловко перехватил невесомый комочек.
Мои брови сошлись, ужимая складочку на переносице. Галочка мне
нравилась, но дальше молчаливого – трусливого! - вожделения я не
продвинулся. Вот, если бы она сама… как Светка Брут тогда, на
даче…
Дверь открылась с громким щелчком, будто выстрелив. В комнату
робко заглянул Фима Вревский, наш единственный корреспондент –
длинный, худой, сутулый, как вопросительный знак. На носу – сильные
очки, в руке – разлохмаченный блокнот, у груди болтается фотокамера
«Никон», оттягивая тощую шею.
Разглядев, чем занят дружный коллектив, спецкор мигом
вдохновился.
- Что празднуем? – заинтересовался он, разгружаясь.
- Это Саня виноватый! – сдала ответсека Галина, изящно приседая
на край стола.
Фима не сразу отвел глаза от ладных девичьих коленок, покраснел,
вспыхнул, полыхнул – и взялся протирать салфеткой запотевшие
окуляры.
- «Долгий парень», штопор в руки! – тут же припахал его
Сандро.
- Есть! – облегченно возрадовался корреспондент, и сменил тон на
почтительный, ухватывая бутылку за горлышко: – Ого! «Хванчкара»?
Она ж дорогая!
- Скупиться для родимой редакции? – пылко закряхтел ответсек,
свинчивая крышку у банки с огурчиками. – Мовето-он!