- Фима верит в Тех-Кто-Велит, - доверительно прокомментировал
ответсек, впиваясь в изрезанную горбушку «Подольского».
Корреспондент покраснел.
- А причем тут вера, Сандро? – чуть агрессивно парировал он,
поводя стаканом в запале. - Двадцать семей владеют половиной
богатств мира! По-твоему, они тоже, как простые смертные, голосуют
за разных, там, президентов? Фиг! Все эти Рокфеллеры с Ротшильдами
сами их назначают! А потом спускают ЦэУ – где войну развязать, где
кризис устроить… Или «союз нерушимый» развалить!
Галочка церемонно вкушала, хлопая глазками то на Ефима, то на
Александра. Тут и главреда одолел интеллигентский зуд
многоглаголания.
- В одном я тебя, Саня, горячо поддерживаю и одобряю, - заерзал
он. – Горбачев и вправду слишком глуп для лидера. Типичный болтун и
слабак. Как Керенский! Но на роль марионетки кастинг прошел.
Яковлев – вот кто враг народа! Ты должен помнить, как этот
антикоммунист с партбилетом шуршал по «братским республикам». Всё
уговаривал туземных царьков отделиться от Союза! Понял, в чем
изюминка?
- Во-во… - проворчал Вревский. – А Меченый его еще и в Политбюро
пропихнул… Цэрэушника! Предателя!
- Да оба они хороши! - отмахнулся Сандро. – К стенке надо было
эту «сладкую парочку» - и длинной очередью, за измену Родине… И
точка. Фима, наливай!
Забулькало, заплескало, загрюкало. Солнце снова растолкало тучи
и высветило редакцию, скатило зелень по листьям фикуса, заиграло
рубином в стеклопосуде, бередя ассоциации с кремлевскими
звездами.
- Самое поганое в том, - медленно проговорил я, любуясь огневыми
переливами в стакане, - что СССР можно было спасти. Откапиталить,
как следует, отапгрейдить…
- Думаешь, ты один такой? – фыркнул ответсек, всаживая вилку в
пупырчатый бочок корнишона. – Вон, сколько про «попаданцев»
понаписали! Пусть хоть в выдуманном мире будет, как лучше, а не как
всегда… И точка! – похрустев огурчиком, он оживился. – Слушай,
Михалыч. А вот, если по-настоящему, обратно в СССР, вернулся
бы?
- А что я там забыл? – моя бровь удивленно дрогнула.
- Ну, ты даешь! – хохотнул Сандро. Поелозив, оседая в кресле и
заводя глаза под потолок, раскрыл тему: – Лопал бы все натуральное…
Картины бы писал, вступил бы в Союз художников, в Хосту бы за
вдохновением наезжал… Вон, как Глазунов. Изобразил жену Щелокова –
и в шоколаде. Получи допуск в высшие сферы!