Все эти девять месяцев группы
спецназа и разведгруппы ВДВ работали как проклятые, подчищая дерьмо
за армейцами и цорандоевцами. Десять кровавых лет налаживались
связи с местными старейшинами и моджахедами, с полевыми командирами
и мальчишками беднейших кишлаков. И сейчас надо было рвать эти
связи и уничтожать носителей секретной информации. Часто вместе с
кишлаками, наводя на них артиллерию и авиацию.
Когда там генерал-лейтенант Громов
последним вышел из Афганистана? Пятнадцатого февраля восемьдесят
девятого? Тогда какого большого и толстого мы в марте того же года
только в рейд ушли? И через три недели погибли.
Как ушли в рейд? А мы в отличие от
армии никуда не уходили. Мы подчищали армейское дерьмо. Перед
уходом какая-то тыловая армейская крыса заныкала в высокогорном
кишлаке приличное количество оружия и боеприпасов в обмен на партию
«наркоты», вывозимой в «Союз». Вот мы складик то и заминировали и
при передаче взорвали.
Ушли, затаились на отставленной для
нас точке с боеприпасами и продуктами, отлежались и пошли в рейд. И
погибли на точке эвакуации. Все. До единого человека.
Тайные склады оставляли в горах и
армейская разведка, и «спецура», и местные цорандоевцы, и вообще
все кому не лень. Или, наоборот, те, кому было лень уничтожать
взятое в рейде оружие и боеприпасы и отписываться перед особистами
за каждый захваченный ржавый патрон. Сам таких нычек шесть штук
оставил, чтобы не сдавать особистам попавшиеся эксклюзивные стволы
и кинжалы.
Крайний рейд был тяжёлый, но
интересный. Заминированная тропа, по которой первым прошёл
небольшой караван с весьма интересным грузом, шестеро застреленных
духов ждавших связников на высокогорном плато, склад боеприпасов,
продуктов и медикаментов в отдалённом давно заброшенном кишлаке и
долгий путь через перевал на точку встречи.
Очнулся я рядом с Сашкой.
Остановившийся взгляд его прожигал меня насквозь. Гранитная пыль
покрывала лицо и разгрузку моего друга. Кровь из пробитого горла
залила всё вокруг нас. Ему оставалось служить всего три дня, а он
напросился со мной в рейд. Я был категорически против, но он
настоял, втихую сбегав к моему командиру майору Громову. Когда не
надо Саня был очень настойчив, а отказаться от классного и опытного
радиста Громов просто не смог. Майор давно перетягивал Сашку к нам.
На рации мой друг был виртуозом и на слух переводил и дари и пушту,
хотя говорил не очень. И Саню перевели к нам.