Меня обозначили как «38/4573».
Дальше все шли в фотостудию, где
делали снимки анфас и профиль, а заодно снимали отпечатки. Я не на
шутку встревожился, когда мне вымазали подушечки пальцев тушью и
велели приложить их к соответствующим листкам учётной книжки. Вкупе
со странной одеждой предчувствия возникли самые нехорошие.
— Зачем это ещё?! — возмутился рыжий
парень — тот самый, который так удачно опоздал в злосчастный третий
вагон. Звали его, как успел узнать, Антоном.
Седовласый старичок поднял
равнодушный взгляд и вздохнул.
— Ну а как иначе, молодой человек?
Вот напутаете вы с этими своими энергиями, и как потом клочья мяса
опознавать без отпечатков пальцев?
Сказано это было столь равнодушным
тоном, что я поверил в объяснение сразу и безоговорочно.
Как-то резко расхотелось управлять
«этими своими энергиями», но удержался, не поддался панике. Оттёр
пальцы от туши, перешёл в следующий кабинет и оказался на приёме у
стоматолога. Тётка средних лет с удивительно мощными руками велела
сесть в кресло, откинуть голову и открыть рот. Я напрягся, но приём
ограничился осмотром зубов с помощью зеркальца да диктовкой
какой-то абракадабры медсестре.
— Свободен!
Второй раз просить не пришлось, и я
спешно покинул кабинет, а в коридоре столкнулся с Ингой и Лией.
Девушкам выдали столь же бесформенные штаны и рубахи, только им ещё
пришлось подворачивать рукава и штаны. Улыбнулся бы, да было не до
того.
Медкомиссия! Я вдруг сообразил, что
мы проходим медицинское обследование, и снял очки, растерянно
протёр стёкла полой рубахи.
Могут ли отсеять соискателя уже на
этом этапе — вот в чём вопрос.
Могут или нет?
Подавив невольную дрожь, я прошёл ещё
пару специалистов и пристроился в конец небольшой очереди в
последний кабинет с терапевтом. Следом подошли Лев и Аркадий, а вот
девушки скучковались в другом конце коридора — их принимал свой
специалист.
— Жарко! — сказал Аркаша и принялся
обмахиваться учётной книжкой.
Лев потел ничуть не меньше товарища,
но беспокоился совсем по другому поводу.
— Интересно, инициация сегодня будет?
— спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Тридцатое июня —
последний оптимальный день…
Поинтересоваться, с чего это он взял,
я не успел, поскольку подошёл мой черёд идти на приём. В просторном
светлом кабинете за столом сидел профессорской внешности
дядечка-врач, ассистировала ему симпатичная медсестра лет двадцати
на вид со светлыми волосами, подстриженными коротко, точь-в-точь
как у Инги.