Волосатые тушки дикарей снова устроились поудобнее, настраиваясь
на отдых после еды. Солнце клонилось к горизонту, и сытые женщины
вместе с детьми стали собирать хворост.
Я заметил одну особенность, пока был с дикарями: указаний насчет
поиска растительной пищи или хвороста для костра женщины никогда не
дожидались. Эти функции у них были отработаны до автоматизма: как
только племя останавливалось на ночь или для еды, женщины и дети
сразу разжигали костер и терпеливо ждали, пока наедятся мужчины. И
снова мне вспомнились слова Дробышевского, когда он давал
характеристику кроманьонцам и неандертальцам: «Кроманьонцы хаос и
изобретательность, неандертальцы дисциплина и порядок». Или что-то
в этом роде, дословно вспомнить уже было трудно.
Я отошел в кусты, чтобы справить нужду. Словно по своей
надобности неподалеку присел дикарь. Мне по-прежнему не доверяли
полностью. Я не видел, чтобы кто-то давал указания присматривать за
мной, но с дисциплиной в племени был порядок. Сказанное один раз не
приходилось повторять дважды. За десять дней, проведённых в
племени, лица неандертальцев успели мне примелькаться. В первый
день они казались все на одно лицо, безобразные с огромными
надбровными дугами и густыми бровями. Покатый лоб скрывался в
длинных грязных волосах, глаза смотрели цепко, словно просвечивали
рентгеном.
У них был идеальный слух и просто невероятное зрение. Даже мои
прежние соплеменники Русы, состоявшие из разных племен, не имели
такого слуха и остроты зрения. Дети замечали ящериц в траве с
тридцати-сорока метров — на таком расстоянии трава мне казалось
просто зеленой стеной. Жучков, личинок, пауков, неандертальцы
ловили очень ловко, практически не останавливаясь. Если бы меня
спросили, что я больше всего запомнил за эти десять дней, находясь
среди них, я ответил бы, не задумываясь: жующие челюсти. Жевали
всё, кончики травы, которые срывали во время движения по саванне,
листья с кустарников, даже пару раз видел, как обдирали кору с
молодых деревьев. Даже сейчас, нажравшись мяса так, что животы
стали похожи на мячи, половина племени жевала листики, срывая их с
кустов.
Солнце скрылось за горизонтом, и ночь быстро накрыла нас
теменью, принося с собой прохладу. Даже с моим несовершенным слухом
ночь была полна звуков. Где-то далеко слышался рык льва, хохотали
гиены и в траве шуршали мелкие зверюшки. Ночь вступила в свои
права, открывая охоту на слабых и беззащитных. Люди потихоньку
придвигались к костру, который горел в центре поляны, отбрасывая
тени человеческих силуэтов.