Зачем универмаг в деревне? Да, Черная
большая, но все равно ведь ничего нет – раскладывай по прилавкам
точилки для карандашей да целлофановые тетрадные обложки. Если
какой дефицит завезут, то его за утро сметают, моргнуть не успеешь.
Но это редко бывает, в основном в универмаге тоска и скука, и
каждый покупатель запоминается.
Вот и та посетительница ходит вдоль
прилавков, руки в карманах – за ними Наталья внимательно смотрела.
И так смотрела, что на лицо не глянула. Девушка прошла туда-сюда,
потом спрашивает:
- А изолента у вас есть?
- Нету, - говорит Наталья, - откуда?
У нас тут детские товары, одежды немного да обуви, галантерея
всякая. За изолентой вам в сельпо надо, гражданочка.
А лицо у девушки хмурое, больное,
раздраженное. Дернулась она и пошла, так и не вынимая руки из
карманов. Зашла за вешалку с одеждой и пропала – бегала потом
Наталья по магазину, никак не могла ее найти. Как сквозь землю
провалилась.
Наталья искала и все вспоминала, как
ее зовут – точно знакомая девушка, точно из нашей деревни, но имя
из головы вылетело. А потом вспомнила. И что разбилась Люда прошлым
летом, и что Галка накануне оскандалилась в хлебном. И даже что
приходила Людмила к ней за этой самой изолентой, будь она
неладна.
- Я теперь там оставаться одна боюсь. Знаешь, Степ, я не бабка
брехливая, но такое неприятное чувство это все вызвало: как будто
тоска смертная кругом, и все безнадежно. А ведь Люда хорошая
девушка была, приветливая и веселая. Ох, что с нами со всеми
будет…
Главное свойство весны – умение
приподнять человека над своей жизнью и насовать ему за шиворот
детской радости. Беспричинной, глупой радости, наступающей от
солнечного пятна в луже, от чириканья воробьев, от запрокинутой,
хохочущей головы ребенка. И эта радость всегда возвращает к
жизни.
Степан все понимал, но ловил себя на
том, что не радуется весне. Раньше ведь и обеденный перерыв был
праздником. Можно сесть на крыльце и сжевать полбатона, запивая
кефиром прямо из бутылки. А можно пойти в столовку, оскальзываясь
на мокрых досках и оставив куртку в конторе. Все равно кругом
радость – пахнет мокрой землей и железом. Работой пахнет, тяжелой,
но осмысленной.
Сейчас он тоже чувствовал этот запах.
На самом деле, все шло хорошо – треть сеялок уже была готова, из
тяжелых тракторов – процентов семьдесят, а из легких осталось
только два. Бороны и лущильщики были полностью готовы, на очереди
стояли катки да этот чертов Елисей, которого Степан решил смотреть
сам.